Опытный медицинский персонал имел громадное значение в борьбе с чумой. С таким персоналом борьба шла быстро и легко. Напротив, с персоналом неопытным успешная работа была практически невозможна. В 1916 году при появлении чумной вспышки вблизи Каратобе, в очаг приехал Каратобинский участковый врач, но он был совершенно незнаком с чумой. Он растерялся: оставив очаг на произвол судьбы и не приняв мер, он возвратился домой, чтобы заказать багры для вытаскивания трупов из кибиток (багры уже тогда отошли в область преданий, для этой цели употреблялись петли). Пришлось снова вызвать его в очаг без ненужных багров. А за это время трупов вместо 4 стало 13, причем очаг был разбросан на большое пространство и потребовал больших усилий для своей ликвидации.
Впрочем, это был случай с отдельными чумными вспышками. Необходимы были и общие противочумные мероприятия. Под последними нельзя подразумевать меры широкого оздоровления и полного уничтожения чумной заразы. Как уже было сказано в предыдущих частях, при рассмотрении этиологии чумы исследователи не знали, в чем сохраняется зараза в благополучное от чумных вспышек время. Поэтому до полного выяснения этого вопроса все принимаемые для уничтожения заразы меры принимались вслепую, и только полное знакомство с этиологией чумы давало возможность направить эти меры по правильному пути. А какие только меры не предлагались - и уничтожение всех сусликов, и постройка землянок на битом стекле для предохранения их от мышей и покрытие Уральской степи сетью бань и т.п. Все эти утопические проекты были заранее обречены на неудачу. Как писал Генке, «кто знаком с беспредельностью Уральской степи, с колоссальным количеством сусликов в них, с редкостью населения, тот ни на минуту не усомнится, что все широкие проекты оздоровления Уральской степи, даже если бы мы и знали по какому пути их направить, в ближайшем будущем осуществить нельзя». Нужно указать, что и последнее Саратовское Противочумное Совещание оказалось небезгрешным по части таких проектов. Вот его постановление: «предоставляется необходимость разработки проекта постройки гигиенического жилища в условиях степной жизни, причем совещание высказывает пожелание постройки показательного жилища».
Как бы ни было хорошо такое жилище, очевидно, что население будет продолжать строить свои землянки не по его образцу, а так, как оно привыкло строить, как позволяют его силы и средства. О постройке же таких жилищ для всего казахского населения за счет государства не могло быть, конечно, и речи. Приходилось повторять азбучную истину, что широкие оздоровительные мероприятия осуществимы только с улучшением бытовых и материальных условий местного населения. Очевидно, что и широкие противочумные мероприятия в Уральской степи в то время были неосуществимы. Поэтому их сводили только к 3 задачам: 1) изучению чумы, 2) возможно раннему распознанию чумных вспышек и 3) к возможно быстрой и совершенной ликвидации их.
1. Изучение чумы, как мы уже видели, было настоятельной необходимостью и должно было вестись противочумными лабораториями. Последних, согласно постановления Самарского Съезда 1914 года, должно было быть 3 - в Уральске, Жымпиты и Тайпаке (по 1 в каждом районе и 1 центральная).
Саратовское Противочумное Совещание говорило только о двух лабораториях - Уральской и Тайпакской. Таким образом, Северный Уральский очаг с центром в Жымпиты, оставался без лаборатории, что было крайне нежелательно. Совещание высказалось за необходимость обследовательских отрядов. Эту меру можно было только приветствовать, но при непременном условии, чтобы работа отрядов производилась односторонне и они не ограничивались бы только исследованиями одних грызунов, а постарались бы всесторонне изучить чумные районы, обращая особое внимание на бытовые и санитарные условия населения.
2. Раннее распознавание чумных вспышек возможно только при достаточной частой врачебной сети. Последнюю при условиях Уральской действительности осуществить было нелегко. В северном чумном районе было только 2 поселка, в южном районе поселки располагались только по реке Жайык, в степи же были разбросаны аулы с землянками. Жизненные условия в аулах были настолько тяжелы для русских врачей, что удержать в них медперсонал, даже и при высокой оплате труда, было едва ли возможно. Необходимо было строить больницы с квартирами для персонала и только этим путем можно было улучшить положение дела.
3. Быстрая и совершенная ликвидация чумных вспышек требовало постоянной полной боевой готовности. Прежде всего, необходимы были вполне достаточные противочумные склады, в которых должно было быть все, что потребуется для эвакуируемых и медперсонала: одежда, обувь, белье, посуда, дезинфекционные средства и т.п. В степи достать все это было нелегко, и отсутствие даже какой-нибудь мелочи в складе сильно тормозило работу: нет лопат - и могилы нельзя рыть, нет ложек - есть нечем. При составлении списка противочумных складов требовалось самое тщательное внимание и полное знакомство с делом.
Противочумные склады должны были быть расположены так, чтобы их можно было быстро перебросить в чумной очаг, куда с еще большей быстротой должен прибыть медперсонал. Для осуществления скорого сообщения нужны были перевязочные средства и достаточное количество подвод. Наконец для успешной борьбы с чумой требовался опытный медперсонал. Вот та противочумная организация, которую требовало то время.
Требование такой организации было выставлено на Самарском Противочумном Съезде 1914 года. Противочумная комиссия, приняв полностью доклад Съезда Уральской делегации, отпустила необходимые средства.
Теперь рассмотрим, в какой мере организация была осуществлена и какие препятствия встретились при ее осуществлении. Прибыв в Уральск осенью 1914 года, Генке застал здесь только одну лабораторию - Уральскую. Существовавшие до того времени бактериологические лаборатории в Жымпиты и Тайпаке не функционировали.
В 1915 году была вновь открыта лаборатория в Жымпиты, сначала в наемном помещении, а затем в специально для нее построенном здании на отведенном для нее и степи обширном участке.
Лабораторию в Тайпаке, за недостатком бактериологов, удалось открыть в 1916 году в наемном помещении.
На расширение участковой медицины средства были отпущены, но недостаток врачей, вследствие отвлечения большого числа их на театр военных действий и тяжелые жизненные условия в степи, являлись крупными препятствиями к осуществлению этой меры, несмотря на хорошее вознаграждение, получаемое медперсоналом. Необходимо было приступить к постройке в степи больниц с квартирами для медперсонала.
Весь необходимый материал был закуплен вблизи Москвы, но при перевозке его в Уральск и отсюда на места построек встретились значительные затруднения вследствие расстройства транспорта, которые только с трудом удалось преодолеть.
Постройка 2-х больниц была закончена. Для двух других больниц лес отправлен на место.
Постепенно врачебная сеть расширилась: в 1914 году в каждом из чумных районов было только по одному врачу, в 1917 году южный очаг обслуживался уже тремя врачами, северный - четырьмя.
Из 4-х должностей санитарно-эпидемических врачей удалось заместить только 2 - в Уральске и Атырай. В число обязанностей этих врачей входил и выезд на чумные вспышки. Вновь поступившие врачи, работая во время чумы вместе опытными врачами, и сами быстро приобретали необходимые знания.
Противочумные склады Генке застал в 1914 году вполне приличными в количественном отношении, но бывшее в них имущество находилось в беспорядке - было свалено грудами и подвергалось порче. Денежных средств на содержание складов не было. Только по изысканию их можно было приступить к упорядочению складов. Для них были частью построены (Уральский, Жымпиты), частью были наняты особые помещения. Приглашены за отдельное вознаграждение заведующие складами, которые и привели бывшие в складах имущество в полный порядок (проветривание, просушивание, пересыпка нафталином и т.п.).
Противочумные склады усиленно пополнялись и в 1917 году они достигли большого богатства. В них например насчитывалось несколько сот пудов кристаллитической карболки, более 500 штук тулупов и т.д. В складах было не только все необходимое, но и предметы некоторого комфорта - походные кровати, керосиновые печи для отопления, столовые и чайные приборы и т.п. Благодаря такому богатству противочумных складов медперсонал во время своей работы в чумных очагах ни в чем не испытывал недостатка ни лично для себя, ни для больных и эвакуируемых.
Для возможно быстрого прибытия в чумный очаг медперсонала и противочумных складов устанавливались временные почтовые тракты с выставкой на станциях лошадей за определенную плату. Ввиду того, что езда на казахских телегах не могла быть скорой, пришлось приобрести экипажи. Для переезда врачей и фельдшеров были куплены 4 дорожных тарантаса и сани-возки, для перевозки противочумных складов -16 хороших фургонов, имущество следовало до места без перекладки с хорошей скоростью.
Наконец удалось получить для противочумной организации и автомобиль. Какой быстроты достигло сообщение, можно было видеть из того, что Генке с бактериологом случалось проезжать на автомобиле до 300 верст в день, причем в этот же день производилось предварительное обследование, вскрытие трупа, бактериоскопическое исследование и делались все необходимые распоряжения. А отряды на тройках со всем необходимым снаряжением проезжали 60 верст за 5 часов (1916 г.).
Много способствовал успеху борьбы с чумой и опытный медперсонал, имевшийся в достаточном числе. В «чумогонах», врачах и фельдшерах не было недостатка, 8 очень опытных санитаров состояли в штате, в запасе еще было несколько.
В 1916 году в каждый из чумных районов было послано по одной передвижной пароформалиновой камере, хорошо работавшей с «кизяком».
Что осталось от противочумной организации 1915-1917 г.?
Бактериологическая лаборатория была одна - в Уральске. Лесной материал для двух больниц, доставленный на место сожжен, 3-я больница была разрушена.
Участковые врачи были только по 1 в каждом чумном районе, санитарно-эпидемических врачей не было.
Противочумные склады растаяли во время гражданской войны в России, и хотя после нее было кое-что сделано для их пополнения, но все же они так же поражали своей бедностью, как раньше поражали богатством.
Перевозочных средств не было. Опытного медперсонала почти нет. Пароформалиновых камер нет. Короче говоря, противочумная организация вернулась к самому началу своего зарождения.
Посылаемые для борьбы с чумой отряды ездили «на долгих» и приезжали в чумной очаг только для того, чтобы по образному выражению одного из ответственных участников последнего Саратовского Противочумного Совещания, «исполнить роль плохих могильщиков».
Указанному Совещанию пришлось снова говорить о создании противочумной организации, как и Самарскому Съезду 1924 г., но говорить при худших условиях: если Съезд 1924 года обращался к уже существовавшей противочумной Комиссии, располагавшей весьма крупными денежными средствами на противочумные мероприятия, то совещания 1923-1924 гг. только еще возбуждали вопрос об учреждении должности уполномоченного Наркомздрава, причем размер денежных средств, которые должен был находиться в его распоряжении, был неизвестен.
Понятно поэтому, что хотя в общем требования Саратовских совещаний 1923 и 1924 гг. сходились с требованиями Самарского Съезда 1914 г., но отличались значительно большей скромностью. Так, совещания останавливались только на двух бактериологических лабораториях для Уральской Губернии и таким образом оставляли весь северный чумной район без лаборатории; Совещания не поднимали вопроса о постройке больниц с квартирами для медперсонала, между тем как без этой меры расширение врачебной сети было практически неосуществимо.
В тоже время последнее совещание отклонилось от строго-делового характера, выдвинув утопический проект жилищных улучшений.
