В 1910 году главное ветеринарное управление Российской империи решило принять меры против падежа скота в сибирском регионе, куда в те годы входила северная территория современного Казахстана. С этой целью в регион было откомандировано 42 ветеринарных врача, а Министерством внутренних дел империи было ассигновало около 170 тысяч рублей. Это распоряжение само по себе было весьма знаменательным событием, однако же, стоит отметить, что распространялось оно далеко не на весь сибирский регион. Портал Qazaqstan Tarihy расскажет о том, насколько неудовлетворительно была поставлена ветеринарная работа в Семипалатинской области, и о «решительных мерах», принятых российским правительством в надежде защитить свои степные окраины от губительных последствий падежа скота
Как было сказано выше, главное ветеринарное управление командировало в Сибирь 42 ветеринарных врача. В регионе они распределились следующим образом: Оренбургская губерния получила 10 врачей, Томская и Тобольская губернии в сумме получили 30 врачей, а в Семиреченскую и Семипалатинскую области было командировано всего два врача. Между тем, Акмолинская область и вовсе была оставлена в стороне, тогда как в ней скотоводство играло видную роль в экономической жизни населения, а в отношении падежа скота она нисколько не уступала другим регионам империи. Поэтому она была вправе рассчитывать на такие же мероприятия по локализации эпизоотий как и вышеуказанные губернии и области. Кроме того, нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что меры, принятые царским правительством, были направлены только против повального воспаления легких, в то время как о чуме, сибирской язве, ящуре, туберкулезе и прочих, ничего не говорилось, хотя эти болезни имели такой же повальный характер, как и воспаление легких.
Сибирская пресса того времени считала, что принимаемые главным ветеринарным управлением меры против падежа скота едва ли могли принести какую-нибудь заметную пользу населению, едва ли могли оградить население от эпизоотических бедствий. Вместе с тем, она придерживалась мнения, что региону требовалось постоянное, хорошо организованное и правильно поставленное ветеринарное дело, для чего должны быть выделены значительные суммы, «...но таковые, как это водится, на ветеринарную часть из общего бюджета отпускаются в самом скромном размере».
В начале нового столетия Семипалатинская область обладала наиболее развитым скотоводческим хозяйством в Сибири. Для нее вопрос рациональной постановки ветеринарного дела имело очень важное значение, так как ежегодно увеличивавшийся падеж скота самым существенным образом отражался на казахском и крестьянском скотоводческом хозяйстве.
По словам российских исследователей начала ХХ века, существовавшее в области ветеринарное дело страдало многими недостатками, главными из которых они называли отсутствие достаточного числа ветеринарного персонала, нужного количества хирургических инструментов, медикаментов, стационарных и амбулаторных лечебниц, ограниченный отпуск денежных средств на приобретение ветеринарно-санитарных предметов и по предупреждению падежа скота.
На всю область, занимающую 442 245,2 кв. верст, полагалось по штату всего 10 пунктовых и 12 уездно-участковых врачей и 26 фельдшеров. Естественно, что такое ограниченное число ветеринарных чинов не могло полностью удовлетворять нуждам края, где 90% населения занималось исключительно скотоводческим хозяйством и где на обширной территории жило свыше 3 миллионов разного рода домашних животных.
Приведенные цифры, опубликованные в журнале «Сибирский вопрос» (№22-23, 1910 г.), говорят о неравномерном распределении и малочисленности ветеринарного персонала в Семипалатинской области, а при повальном заболевании животных не могло быть и речи о сколько-нибудь успешной борьбе с эпизоотией. Если принять во внимание обширные пространства уездов и значительное количество живущего в них домашнего скота, то становится понятно какая непосильная работа лежала на обязанности ветеринарного персонала при надзоре за здоровьем и уходе за больным скотом. Особенно заметно это было в Павлодарском и Каркаралинском уездах, где частое появление эпизоотичных заболеваний в больших размерах заставляла до крайности напрягать силы, хотя такая усиленная деятельность и давала положительных результатов: 13 человек ветеринарного персонала не имело физической возможности предотвратить падеж скота. Поэтому неудивительно, что многие ветеринарно-врачебные должности подолгу могли оставаться без замещения.
Так, к лету 1910 года, в области числилось 6 свободных вакансий пунктовых и уездно-участковых врачей (в Каркаралинском уезде - 2, Павлодарском уезде - 1, Зайсанском уезде - 2 и Устькаменогорском - 1). Исследователи отмечали, что не только должности фельдшеров, но и врачей замещали с большим трудом. Надо полагать, что это явление зависело не только от тяжести ветеринарного врачебного труда, но и от низких окладов содержания.
Таким образом, благодаря малочисленности ветеринарного персонала и отсутствию денежных средств лечебное дело в Семипалатинской области было неорганизованным. Между тем, эта сторона ветеринарии должна была получать самое широкое развитие и практическое применение, для чего, кроме ветеринарного персонала, были необходимы хирургические инструменты, медикаменты, стационарные и амбулаторные лечебницы, бактериологические станции и т.п. В 1910 году на эти предметы отпускалось порядка 1 200 рублей в год, которые целиком и полностью расходовались на покупку дезинфекционных средств. Функционировавшие в области (город Семипалатинск) амбулаторная лечебница и бактериологический кабинет были обставлены настолько неудовлетворительно, что не отвечали своему прямому назначению.
Российские исследователи ХХ века писали, что сама борьба с эпизоотическими заболеваниями также была поставлена не вполне научно и производительно. Они объясняли это отсутствием в пределах Семипалатинской области и вообще в Сибири бактериологической станции, которая могла бы изготовлять свежий прививочный материал против чумы, повального воспаления легких, сибирской язвы и т.д. Выписка же его из-за границы была сопряжена с большими неудобствами, а именно тем, что весь прививочный материал ослаблялся под влиянием продолжительного пути, и сделанная животным прививка не гарантировала их от заболевания.
Изложенные причины создавали непреодолимые препятствия для ветеринарного персонала в смысле ведения правильного надзора за домашним и промышленным скотом, и поэтому ход эпизоотии часто давал неблагоприятные результаты. Показателем такого положения вещей служили отчеты ветеринарного инспектора Семипалатинской области за 1908, 1909 гг. и 4 месяца 1910 года.
Как видно из вышеприведенной таблицы, главную опасность для скотоводства в 1908 году представляло страшное распространение чумы на рогатом скоте, причем количество павших и убитых превышало заболевших. Чума отразилась только на Каркаралинском и Устькаменогорском уездах, куда она была занесена из Акмолинской и Семиреченской областей гуртами промышленного скота. Ввиду сильного распространения чумы и трудности борьбы с ней применялось лишь одно средство – поголовный убой скота. Другие виды эпизоотических заболеваний (сибирская язва, повальное воспаление легких, чесотка, ящур и прочие) появились во всех уездах в одинаковой степени и не причинили особенного ущерба скотопромышленности.
1909 год, напротив, был сравнительно благоприятным в отношении чумных заболеваний скота, но зато другие виды эпизоотических болезней во многих пунктах имели наиболее сильное распространение. В 1909 году в области, как видно из отчета ветеринарного инспектора, больше всего свирепствовала сибирская язва, повальное воспаление легких, чесотка и ящур, отражавшиеся преимущественно на крупном рогатом скота и лошадях. Эта эпизоотия по уездам распределялась таким образом:
Что же касается чумы, то она появилась в 1909 году в одном Каркаралинском уезде, где заболело чумой 30 голов крупного рогатого скота, пало 20, убито 7, выздоровело 1, осталось больных 2. В других уездах, несмотря на близость Сыр-Дарьинской и Семиреченской областей, чумных заболеваний не было.
Во сколько мог обойтись населению падеж скота? По местным ценам того времени, голова крупного рогатого скота в среднем оценивалась в 40 рублей, лошадь - 60 рублей, овцы и козы - 6 рублей. Так, в 1908 году было убито 2 807 голов крупного рогатого скота и 11 лошадей, в 1909 году - 1209 голов крупного рогатого скота, 30 лошадей, 85 голов овец и коз 85, а за 4 месяца 1910 года - 144 головы крупного рогатого скота, 17 лошадей, 4 головы овец и коз. Подводя итог за указанный период времени, можно подсчитать убыток, понесенный населением от падежа скота:
Всего за 2 года и 4 месяца население понесло убытка, по самому скромному подсчету, на сумму 170 414 рублей, что довольно внушительно для хозяйственного бюджета.
Вспышки всякого рода эпизоотий, благодаря географическому положению области, широкой в ней скотопромышленности и обширному передвижению скота, было обыденностью того времени и требовало энергичных усилий для локализации и пресечения мора среди скота. Исследователи писали, что деятельность чинов ветеринарного надзора встречала серьезные препятствия. Если до 1904 года по земской смете на расходы по предупреждению падежа домашнего скота отпускалось 9 000 рублей, то с 1904 года эта сумма была сокращена более чем вчетверо, до 2 000 рублей. Мотивом к столь значительному сокращению расходов исследователи называли закон от 12 июня 1902 года, на основании которого все мероприятия по прекращению повально-заразительных болезней на скоте оказались отнесены на счет специальных средств Министерства внутренних дел, которые образовывались из сборов с гуртового скота.
Это принесло немало ущерба скотоводческой промышленности в Семипалатинской области. Тем более, что эпизоотия, благодаря постоянному транзитному передвижению, появлялась первым делом на гуртах промышленного скота. Карантинные же мероприятия в большинстве случаев не достигали цели. Если принять во внимание громадные площади уездов, то становится очевидна трудность установления карантинов и изоляция зараженных пунктов. Последнее было особенно трудно оттого, что скотопромышленники разными способами старались обойти карантины, чтобы поскорее сбыть подозрительный скот.
