Принимавший самое непосредственное участие в разгроме Первой русской революции (1905-1907 гг.) Петр Аркадьевич Столыпин в летописях российского государства начала ХХ века остался как один из самых плодовитых реформаторов и автор многочисленных законопроектов. Весной 1906 года императором Николаем II ему было предложено возглавить Министерство внутренних дел и Совет министров Российской империи. Между тем, в этих должностях осенью 1910 года он совершил поездку в Сибирь и Степной край, посетил 6 уездов 4 губерний и областей, проехал свыше 800 верст на лошадях. В ходе этой поездки он посетил и десятиверстную полосу в Степном крае, которая в те годы была не только предметом многочисленных споров, но и олицетворением той несправедливости, которая царила в колонизуемых регионах на закате Российской империи. Впечатления от поездки Столыпина вышли в свет как «Записка Председателя Совета Министров и главноуправляющего землеустройством и земледелием о поездке в Сибирь и Поволжье в 1910 году». Портал Qazaqstan Tarihy ознакомился с этим документом и расскажет, что думал Столыпин по поводу некогда отчужденной Уральскому и Сибирскому казачьим войскам территорий с наиболее пастбищной растительностью, так необходимой притесняемому казахскому кочевому населению
Говоря о земельном фонде для переселения в Западной Сибири, нельзя не упомянуть о землях десятиверстной полосы, присоединенной по закону 31 мая 1904 года к составу земель, отведенных ранее в количестве 4 миллионов десятин Сибирскому казачьему войску. О пространстве этой полосы можно было судить по тому, что один лишь остаток от отвода в ней юртовых наделов станицам и участков войсковым чинам исчислялся, по отсчету войска, в 800 000 десятин.
Когда-то эта полоса была предназначена для образования нейтральной, буферной и неподлежащей заселению территории. Эта земля находилась между степями инородцев и казачьими станицами пограничной линии и от обилия здесь горько-соленых озер получила название «горькой». Горькая линия тянулась от границ Оренбургской губернии по северу Акмолинской области до реки Иртыш, а потом вдоль Иртыша - на юг по Омскому уезду и Семипалатинской области.
Однако к 1910 году десятиверстная полоса и земли самой горькой линии слились в одно и стали принадлежать казакам, занявшим лучший и богатейший район казахской степи.
Следуя по железной дороге и по реке Иртыш, Столыпин видел эти земли на пространстве более одной тысячи верст, называл их весьма малонаселенными, но отрезавшими новую колонизацию довольно далеко от рельсового пути и судоходной реки вглубь степи: «В десятиверстной полосе много еще плодородной нераспаханной целины; она сдается в аренду часто за бесценок; немало сенокосов, остающихся иногда на зиму неубранными, и еще более прекрасных выпасов, пространству которых мало соответствует количество бродящих на них кое-где стад кочевников. Словом, местность это часто кажется пустыней, несмотря на плодородную почву и смежность железной дороги, судоходства и переполненных переселенцами частей Петропавловского и Омского уездов, где столько жаждущих какого-либо земельного устройства русских людей».
Столыпин писал, что эта плодородная местность, не видеть которой не мог ни один выходец из европейской части Российской империи, в какую бы отдаленную часть Азии он ни направился, часто служила поводом для горького чувства переселенцев, выливавшегося в рассказах, что «земли в Сибири девать некуда, да хорошей-то не дают».
По отношению к этим землям, состоявшим и подлежавшим сохранению в собственности Сибирского казачьего войска, жизнь выдвинула и поставила довольно остро два вопроса. Первый вопрос касался судьбы живущих в их пределах казахов, а второй - о точном определении границ этих земель.
Закон 1904 года застал в присоединяемой к войсковой территории полосе около четырех тысяч казахских кибиток, издавна кочевавших, а частью и полуоседло проживавших на этих землях. Этот закон признал за этими кочевниками право оставаться здесь «впредь до их устройства», с уплатой войску арендной платы, размер которой с той поры не должен был подвергаться изменению. Где и как должны быть устроены эти казахи, закон не предусматривал, и Государственному Советом было поручено разрешить этот вопрос Министру Внутренних Дел Российской империи Петру Столыпину.
К 1910 году казахи требовали более прочного определения их прав в качестве арендаторов, ввиду часто возникавших по этому поводу споров, о чем входили уже с ходатайствами на имя Императора Российского государства. Войсковое Хозяйственное Правление Сибирского казачьего войска, считая арендную плату за эти земли несоответственной их ценности, признавало необходимым устройство казахов на казенных землях, вне войсковой территории. Однако туда казахи переселяться не хотели, надеясь на возможность наделения их давно занятыми участками, хотя бы с обязательством выкупа.
Ознакомившись с этим вопросом на месте, Столыпин высказывался за желательность его законодательного разрешения. Здесь он подразумевал предоставление казачьему войску прав периодического повышения арендной платы с земель, занимаемых казахами, и права отвести желавшим оседлости казахам постоянный надел в размерах, не превышающих 15 десятин на мужскую душу. Этот надел, по плану Столыпина, они могли бы выкупить у войска в определенный срок. Он считал, что эта мера не только обеспечивала интересы казахов, но и не могла причинить какой-либо ущерб казачьему войску.
Другой вопрос, назревший в десятиверстной полосе и особенно на правом берегу Иртыша, состоял в необходимости точно установить неопределенную здесь во многих местах границу войсковой земли. Эта полоса, называясь десятиверстной, то отходила на гораздо большее расстояние от реки, то приближалась к берегу. При установлении ее границы, было необходимо допустить в иных случаях замену прибрежных участков другими, удалявшимися вглубь степи, без ущерба для войска в их количестве и качестве, но с расчетом открыть для образуемых в смежности с этой полосой на казенных землях переселенческих участков доступ к реке Иртыш. Смежность такой реки, как Иртыш, доступ к которой был совершенно закрыт для переселенцев, была важна не только как привязка колонизуемого района к судоходному пути. Она давала хорошо обводненные участки в страдавшей отсутствием пресноводных запасов местности и тем сильно влияла на общую картину заселения этой части казахской степи.
