В октябре 2019 года в рамках исполнения целевой государственной программы «Семь граней Великой степи» группа ученых из Казахстана получила возможность для работы в архивах Казани. Работа проводилась по теме «Археографические работы в зарубежных архивах и фондах по истории и культуре Великой степи (выявление,анализ, оцифровка) в рамках программы «Архив-2025». Одной из задач, поставленных перед учеными был поиск и возвращение на родину материалов, имеющих непосредственное отношение к истории Казахстана.
Поисковая работа проводилась с 15 сентября по 4 октября 2019 года. Одной из моих научных задач стал поиск материалов по теме связей политических деятелей Казахстана с видными татарскими интеллектуалами в период формирования Казахской автономии в 1917-1920 годы. Данным обстоятельством определяется и актуальность исследования. В 2020 году в августе исполняется 100 лет создания Казахской автономии, который красной датой отмечен в истории Казахстана.
В целях изучения новых и не введенных в научный оборот материалов, нами были просмотрены фонды Государственного и Национального архива Татарстана, а также Отдела рукописей и редких книг Казанского университета и Архива социально-политической истории республики, где имеется значительный материал по искомой теме.
Как исследователя, меня интересовала политическая деятельность и судьба Мирсаида Султан-Галиева, одного из самых ярких деятелей 20-30-годов ХХ века в истории Советской республики. По материалам казахстанских фондов было известно, что он тесно общался со многими казахстанскими революционерами и автономистами. Материалы, в том числе и копии «Личного дела» Мирсаида Хайдар-Галиевича Султан-Галиева, были обнаружены нами в фондах Архива социально-политической истории. Ряд документов вводятся в научный оборот впервые.
В отечественной исторической литературе имя политического деятеля Мирсаида Хайдар-Галиевича Султан-Галиева известно по трудам ученых, занимавшихся политической историей и по материалам судебных процессов над политическими деятелями 30-40-годов, в частности над участниками движения Алаш-Орда.
В период революций 1917 года и формирования СССР, Мирсаид Хайдар-Галиевич Султан-Галиев считался политическим деятелем всесоюзного масштаба. Он был активным участником установления Советской власти в Поволжье, был заметен во время Гражданской войны, хорошо знал и находился в тесной связи с такими лидерами большевиков, как Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Лев Троцкий, Турар Рыскулов, а также с лидерами национальных движений Кавказа, Крыма, Украины и Туркестана.
Мирсаид Султан-Галиев родился в 1892 году в Башкирии, в семье татарского сельского учителя[1]. До революции 1917 г. он некоторое время с 1911-го по 1914 годы трудился народным учителем, как он указывает в своем «Личном листке». Затем стал журналистом и часто публиковался в газетах. Вместе с Муллануром Вахитовым, еще одним татарским деятелем, участвовал в установлении Советской власти в Казани. В тот период он был активным большевиком.
В Красной армии он стал организатором национальных частей из татар, а также был избран Председателем Центрального мусульманского комиссариата вместо погибшего Мулланура Вахитова. Уже в Казани он был назначен Председателем мусульманской военной коллегии при Наркомате по военным делам.
Он также являлся членом Реввоенсовета второй армии Восточного фронта и принимал активное участие в военных кампаниях против армии адмирала Колчака. 22 апреля 1919 года ему был выдан мандат, наделяющий его особыми правами - никто не был вправе требовать от него отчетов и ему присваивалось право «пользования прямым проводом для переговоров на всем пространстве Советской республики». Документ был подписан Л. Троцким.
15 июля 1917 года Мирсаид Султан-Галиев был принят в партию большевиков. В «Личном листке», заполненным им самим, М. Султан-Галиев подробно описал место своей службы. Примечательно, что он был членом «Тройки по управлению Коммунистического университета народов Востока», а также Председателем комиссии Наркомнаца, то есть некоторое время работал под непосредственным руководством И.В. Сталина. Видимо там же они познакомились лучше. В начале 20-х годов он занимал ключевые должности во многих центральных органах власти, особенно в органах, занимавшихся строительством советской федерации. Например, 9 августа 1920 года М.Султан-Галиев выступал на совещаний ответработников по вопросу о Киргизии. Здесь речь шла больше о Казахстане. Он подчеркивал, что «Управление Киркраем не должно быть разделено параллельно в трех административных центрах. Власть должна принадлежать Кирревкому, остальные центры должны работать по выработанному Кирревкомом единому социально-экономическому плану и лишь помогать проводить этот план, руководствуясь директивами Кирревкома» [2].
Как видно из материалов архивов, Султан-Галиев находился в центре событий, когда создавались национальные республики, происходило размежевание границы, формировались местные органы управления. Естественно, он стал активным участником и свидетелем создания РСФСР, а также и СССР.
Кроме того, Мирсаид Султан-Галиев находился в тесном общении со многими политическими деятелями Центральной Азии, в том числе и из Казахстана. В свою очередь, его имя вспоминают и такие известные деятели, как Турар Рыскулов. Связи Мирсаида Султан-Галиева с казахстанскими деятелями очень интересовали следователей ОГПУ-НКВД [3]. Но материалы следственных дел, естественно, не дают полной картины, так как подследственные тщательно скрывали контакты с Заки Валиди или М.Султан-Галиевым. Сам же М.Султан-Галиев тоже очень осторожно называет фамилий других деятелей.
Подробно, на основе документальных данных, жизнь и последние дни этого яркого и глубокого деятеля освещены в книге «Мирсаид Султан-Галиев. Избранные труды» подготовленной учеными Республики Татарстан[4]. Данное издание было подготовлено на русском и татарском языках; она снабжена конкретными документами и иллюстрациями. Во вступлении сделан высококачественный анализ деятельности политического деятеля.
Обнаруженные нами в архивах республики Татарстан документы, в том числе «Анкета арестованного», во многом дополняют выпущенное издание. В частности, в фондах архива нами обнаружены воспоминания самого М. Султан-Галиева, где он подробно описывает свою жизнь до революции и во время гражданской войны. Копия «Личного листка», материалы следствия, документы государственных учреждений, хранящиеся в фондах архива, дают дополнительный материал для исследований.
Авторы предисловия книги, академик Ильдус Тагиров и профессор Булат Султанбеков, подчеркивают, что Мирсаид Султан-Галиев стал одной из первых, точнее самым первым среди коммунистов-националов, жертвой сталинских репрессий вовсе не случайно [5]. Проведенный нами анализ подтверждает этот вывод: лидерам большевизма свободно мыслящий и образованный человек, каким был М. Султан-Галиев, был совершенно чужд. И.Сталин и его окружение видели незаурядный дар и талант этого деятеля, требовавшего демократизации всего советского строя и подвергавшего сомнению ряд положений «марксизма».
Его лекции «Колониальный Восток и мировая революция» были очень популярны среди населения не только в СССР. Например, даже в 1950-е годы лидеры арабского Востока высоко оценивали деятельность и политические доктрины М.Султан-Галиева.
Поверив в лозунги и декларации вождей большевизма о прекращении национального угнетения, он вступил в партию и стал одним из самых её ярких лидеров. Но уже в начале двадцатых годов М.Султан-Галиев становится принципиальным критиком сталинской модели автономизации и, в целом, подобного решения национального строительства в Советской Республике. Выступая на заседании секции по национальному вопросу XII съезда РКП(б) Мирсаид Султан-Галиев прямо заявил: «... по-моему мнению, та постановка вопроса, которая предлагается товарищем Сталиным, не разрешает национального вопроса и мы принуждены будем опять возвращаться к этому вопросу если не поставим его кардинально… Группа товарищей выступала на Х съезде советов, указывая на то, что та форма конституции власти общесоюзной, которая предлагалась тов. Сталиным, ЦК партии, что эта конструкция едва ли разрешит постановку национального вопроса»[6]. Принципиальная суть расхождений между платформой И.Сталина и М.Султан-Галиева крылась в принципах создания новой федерации. В отличие от сталинского окружения, М.Султангалиев стоял на модели равноправного и добровольного вхождения и объединения республик в составе СССР.
Он прямо указывал на то, что процесс становления национальных автономий происходит на основе губерний и касались только вопросов просвещения, земледелия, что совершенно не устраивало представителей нерусских национальностей. М. Султан-Галиев требовал полноценного завершения конституционного оформления федераций, наделив равными правами все крупные этнические группы; формирования нового корпуса управленцев из числа местных представителей. Примечательно, что в своем докладе, куратор коснулся ситуации относительно Киргизии. (Здесь непонятно, о Казахстане или Кара-Киргизской области он говорит - Б.А.). М. Султан-Галиев сообщает: «На последнем партийном съезде Киргизии указывается, что за один год было 2296 преступлений партийных, из них 482 - нарушение партийной дисциплины. Кто же совершает преступление? Главным образом ответственные работники, потому что из этих преступлений на ответственных работников падает 1323. И если в этих условиях такой организаций поручить борьбу с национализмом, то получится целая вакханалия» [7].
М. Султан-Галиев постоянно отстаивал идеи непосредственного вхождения в СССР автономных (союзных) республик, а также возможности иметь полномочных представителей автономных (союзных) республик в Исполнительном Комитете и СовНарКоме СССР.
М. Султан-Галиев также отстаивал идею создания единой татаро-башкирской автономии и повышение её статуса. Одним из первых политических лидеров Советской республики М. Султан-Галиев заявил об отдельной автономии Казахстана. Кстати, о выраженных М. Султан-Галиевым идеях о повышении статуса автономии Туркестана, Татарстана, Башкирии сообщает один из осведомителей, обвинивший его в «национализме». Таких доносов было много. Видимо, этот осведомитель входил в ближайшее окружение М.Султан-Галиева. Естественно, его фамилия нигде не указана, но можно предположить, что это был некий Гасанов.
Слежка за деятельностью М. Султан-Галиева со стороны ОГПУ была установлена уже в начале 20-годов. ОГПУ уже тогда рассматривало его и как политического оппонента и как возможного лидера национальных движений восточных народов.
В фондах архива сохранились депеши, докладные, телеграммы, отчеты сотрудников ОГПУ, где расписаны его речи, встречи с другими деятелями, переписка и так далее. Можно предположить, что санкция на слежку была дана высшим руководством Советской республики уже в начале 20-х годов.
В резолюции начальника секретного отдела ОГПУ Эйхманса (без инициалов) от 22 марта 1923 года конкретно указывается: «Материалы по Tурк. респ. (прим. так в тексте) и др. ввиду сжатости ценности не представляет. Сведения о Султан-Галиеве заслуживают доверия и должны быть использованы. Прошу переговорить с Секторным Отделом, связаться с Крымом и дать соответствующее задание Московской агентуре Шварцу и Каширину (в частности о тат. и Кир. Госиздатах)»[8]. Стиль и орфография текста сохранены, а этот сотрудник Каширин, о котором упоминает Эйхманс, позже объявится в Казахстане.
24 марта того же года, под грифом «Совершенно секретно» Волленеберг (без инициалов) от сотрудника Алексеева требует «Извлечь ценное, связаться с секретным отделом ГПУ. Нет ли еще чего-нибудь, материал приобщить к имеющемуся делу 2-го парламента»[9]. К делу также пришиты копии писем М.Султан-Галиева к Измаилу Фирдевсу, Народному комиссару юстиций Крымской республики, где среди прочих обсуждаются политические вопросы. В письме к деятелю Башкирии А. Адигамову, он упоминает и Заки Валиди, одного из лидеров Башкирии.
Видимо деятельность М. Султан-Галиева и в последующем была под контролем ОГПУ, на что указывают обнаруженные документы. И эти документы были использованы не судебными органами, а партийной верхушкой. 4 мая 1923 года его персональное дело рассматривает Оргбюро, а 10 мая - и Политбюро ЦК РКП(б), при котором агентурные сведения подаются как основополагающий документ.
В 1923 году, по инициативе Сталина партколлегия ЦКК без приглашения Султан-Галиева на свое заседание, не заслушав его, выносит решение об исключении его из партии, снятия со всех государственных и партийных должностей как известного партийного антисоветского элемента и передачи его дела в карательные органы. Султан-Галиева тут же арестовали и отправили на Лубянку.
Протокол партколлегии подписал М. Шкирятов.
Арест невинного М. Султан-Галиева в своей книге «Сталин» вспоминает Л. Троцкий, который пишет: «Это был первый арест видного члена партии, произведенное по инициативе Сталина. Мы с Зиновьевым, к несчастью, дали свое согласие. С того времени Сталин как бы лизнул крови…»[10]. Здесь Л. Троцкий, конечно же, лукавит: карательные органы, партийные комитеты уже давно, с осени 1917 года, проводили «красный террор», не жалея никого из окружающих.
К моменту ареста М. Султан-Галиева и в последующем карательные органы ОГПУ имели на руках доносы агентуры, письма соратников, данные о совместных вечерах. В протоколах допросов следователи [11] называют конкретные фамилии его друзей. В протоколе от 4 июня 1923 года М. Султан-Галиев упоминает Рыскулова, Рахимбаева и Тюракова (видимо Тюракулов) с которыми он обсуждал причины расширения басмаческого движения в Средней Азии. Все эти обсуждения позже стали основой для нового обвинения.
Репрессивные меры в отношении М. Султан-Галиева вызвало широкое возмущение на местах. В ЦК ВКП(б) обратилась группа работников из Татарстана и национальных окраин. Между тем, сторонники Сталина (М. Шкирятов, В.Куйбышев) довели до конца начавшееся преследование Султан-Галиева. Секретарь ЦК ВКП(б) В.Молотов 16 мая 1923 года сухо ответил Председателю СНК Татарского обкома Мухтарову, что
«...в ответ на Ваше заявление от 6-го мая сообщается:
1/Постановлением ЦКК от 4-мая с.г., с которым ЦК РКП согласился, Султан-Галиев исключен из партии с устранением от всех ответственных постов.
2/Дальнейшее расследование по делу Султан-Галиева передано постановлением ЦКК в ГПУ».
Как видно из материалов архивов, по поручению И.Сталина, копии протоколов заседания были переданы членам и кандидатам Политбюро Н. Бухарину, М. Калинину, а также В.И. Ленину и всем другим.
Подписавшие письма в поддержку М. Султан-Галиева позже подверглись тотальным преследованиям.
Было подготовлено и «Заключение по делу М.Х. Султан-Галиева», составленное сотрудниками ГПУ за подписью Начальника секретоперупра ГПУ (так в тексте) В. Менжинского от 6 июня 1923 года. Это «Заключение...» легло в основу решения Центральной Контрольной Комиссий от 6 июня 1923 года. Материалом для расследования, как показывают и сами составители, стали перехваченная переписка М. Султан-Галиева, агентурные донесения и показания его на предварительном допросе в ЦКК. В этом заключении было подчеркнуто, что «с туркестанскими работниками Султан-Галиев был связан через Т. Рыскулова. Шифрованной переписки между ними не было, но между ними существовала негласная связь: письменная и через курьеров...».
Необходимо подчеркнуть, что органы ГПУ квалифицировали любой контакт как попытку создания некоей вражеской группы, нацеленную на создание антигосударственной деятельности.
На четвёртом совещании, где присутствовали члены ЦК ВКП(б), проходившая с 9 по 12 июля 1923 года, докладчик Валерьян Куйбышев представил М. Султан-Галиева «врагом советской власти». Подводя итоги совещания, И.В. Сталин подчеркнул: «Из партии он изгнан и в партию, конечно, не вернётся. С человеком покончено как с политической единицей. Чего же ещё?» [12].
Это действительно был стиль И. Сталина и руководства партии большевиков – для них люди были только как «политические единицы», враги, а не живые деятели. Обращает на себя внимание лексика используемая лидерами большевизма. Они клеймят своего вчерашнего соратника тяжелейшими эпитетами – «враг народа», «перевертыш», «националист», «предатель интересов партии» и так далее. Одной из причин самого жестокого отношения к М. Султан-Галиеву было, скорее всего, его ознакомление с письмами В. Ленина к съезду, где ставился вопрос о перемещений И.Сталина с должности Генерального Секретаря партий. Дополнительным поводом могло быть его знакомство с Троцким, но самое главное - М.Султан-Галиев требовал настоящих реформ, а не каких-то половинчатых решений.
После освобождения из Лубянки в июне-июле того же года М. Султан-Галиев пытается вернуться в ряды партии. Ему даже удалось встретиться со И. Сталиным и попросить у него помощи восстановиться в партии. Копия этого письма М. Султан-Галиева от 14 августа 1924 года хранится в архиве. Автор письма жалуется, что продолжается его «систематическая травля» и наивно полагает, что это происходит помимо воли И.Сталин, а далее он просит восстановить его в партии и дать ему какую-то работу[13].
М.Султан-Галиеву было отказано во всем. Он не был восстановлен в партии и ему не была предоставлена работа. Семья осталась без средств к существованию и с трудом сводила концы с концами. Шельмованию и арестам подверглись все, кто имел какое-нибудь отношение к нему. В следственных материалах упоминаются Баталов и Явкаев, с которыми якобы была создана «повстанческая организаций среди башкир», а с Сагидуллиным обсуждался «план дальнейшей антисоветской работы на случай интервенции капиталистических государств против Советского Союза». Также ему вменялось в вину связь в послом Турции Зеккия-беем и сговор с троцкистами Буду-Мдвиани, Смирновым, Шиловым. Также его без всяких оснований обвиняли в шпионаже в пользу Турции и даже в «борьбе с советской властью на базе пантюркизма и панисламизма в целях отторжения от советской России тюрко-татарских районов и установления буржуазно-демократического туранского государства». Впрочем обвинение выдвигалось в 1919 году, в период, когда еще не было Советской страны.
Но с его арестом в 1928 году началась новая кампания клеветы и дискредитации. Эта кампания, согласно терминологии тех времён, получила название «султангалиевщина». По замыслу организаторов кампаний, в ней якобы принимали участие агенты международных организаций, в частности Турции. Как отмечают составители коллективной монографий «Мирсаид Султан-Галиев. Избранные труды», по количеству привлечённых к суду эти процессы превосходили даже печально известные политические процессы 1936-1938 годов, когда под сталинское правосудие попали вчерашние соратники В. Ленина Л. Каменев, Г. Зиновьев, Н. Бухарин и другие лидеры большевиков.
В материалах следственных дел несколько раз встречается фамилия Т. Рыскулова. Но М.Султан-Галиев эти встречи называет рабочими, по долгу службы. Он хорошо понимал, что любое упоминание о встречах с представителями тюркских и мусульманских народов будет квалифицироваться следователями как создание «националистической» или «пантюркистской» организаций. Методы и специфика работы советских спецслужб частично была освещена в интересном исследований Ю.А. Гусевой и В.С. Христофорова. Авторы указывают, что систематическое направление сотрудников спецслужб в национальные окраины, в Оренбург были начаты уже в 1918 году. Тогда же, в июле 1919 года в Оренбург прибыл Вадим Лукашев («Вадим»), утвержденный членом Военно-революционного Комитета по управлению «Киргизским краем». Но вскоре он был отозван из-за конфликта с Ахметом Байтурсуновым. В тот же период здесь появился Яков Петерс, опытный контрразведчик. Но в 1921 году его отозвали в Москву по инициативе И. Сталина.
В октябре 1922 году в Оренбург в качестве представителя ОГПУ по Киргизскому краю прибыл И. Каширин. Этот Каширин занимался слежкой и за М. Султан-Галиевым. С прибытием Каширина, отмечают исследователи, «информирование Москвы о ситуаций в регионе стало систематическим и приобретало более аналитичный вид» и им нужно было «не только очертить круг лиц, но и выявить систему связей потенциальных и реальных противников новой власти, в идеале с единым контрреволюционным центром (центрами) внутри страны и за рубежом». Очевидно, что их интересовали связи казахских и татарских лидеров политических движений[14].
И даже в короткие передышки от заключений, М.Султан-Галиев находился под наблюдением спецорганов. Любое его слово или встречи фиксировались и копились в специальном досье. Евгения Гинзбург в своих воспоминаниях сообщает, что в заключении перестукивалась с Гареем Сагидуллиным и участниками так называемой «султангалеевской» группы, посаженных в 1933 году[15]. Автор книги, арестованная и отсидевшая в следственных органах Казани, в подвалах «Черного озера», подробно описывает реалии застенок ОГПУ-НКВД.
В 1930 году М. Султан-Галиев был вновь арестован и приговорён к расстрелу, заменённую позже на 10 лет тюрьмы. В 1934 году он был освобождён, а в 1937 году был вновь арестован. Следствие вел старший лейтенант Государственной безопасности НКВД Марголин (без инициалов), а утвердил капитан Наркомата внутренних дел ТАССР Михайлов (без инициалов).
28 января 1940 году Мирсаид Султан-Галиев был расстрелян. В советских лагерях погибли его жена и двое детей.
Мирсаид Хайдар-Галиевич Султан-Галиев - талантливый сын своего народа - 29 мая 1990 года решением Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х годов был полностью реабилитирован. Все предъявленные ему обвинения оказались сфабрикованными.
Мирсаид Султан-Галиев был одним из первых политических деятелей, усомнившихся в учении марксизма-ленинизма. Он писал о возможном развале СССР из-за неумения советских властей решать социальные проблемы и неэффективного разрешения национального строительства.
Он, по мере возможности, сотрудничал со многими лидерами восточных народов, в том числе и Тураром Рыскуловым, а также с лидером Алаш-Орды Алиханом Букейханом. В следственных делах сохранился такой документ.
Один из руководителей ГПУ (скорее всего, это был всё тот же Каширин) сам решил поговорить с Букейхановым. Он показал фотокопию одного письма самого Букейханова, адресованное то ли Заки Валиди, то ли Султан-Галиеву, и спросил: «Разве вы не писали ему другие письма?». «Нет, не писал», – спокойно ответил А.Букейханов»[16].
Завершая статью, подчеркнем, что Мирсаид Султан-Галиев успел многое сделать для создания автономий угнетенных народов. В союзе со многими лидерами национальных окраин, М. Султан-Галиев и его единомышленники добились образования более либеральной модели СССР, как союза равноправных республик. Он стоял за сохранение частной собственности.
Его предупреждения, что СССР разрушится, если будет продолжать прежнюю политику социального и национального неравенства оказались пророческими. СССР как социальный проект оказался неэффективным и недолговечным. В памяти многих людей имя Мирсаида Султан-Галиева осталось как имя деятеля твердо стоявшего на позициях равенства народов и освобождения их от колониальных порядков.
Буркитбай Аяган,
зам. директора Института истории государства
МОН РК, доктор исторических наук,
профессор. Tел: 8-7072556901
Список использованных источников и литературы:
1. Государственный архив Республики Татарстан, ф.8237, оп.1, д.8, лл.74
2. См: Мирсаид Султан-Галиев.Избранные труды.-Казань, Изд-во«Гасыр»,1998 г.– С.284. Составители издания сообщает, что слова из текста речи, опубликованной в 5-ом томе «Сочинений Сталина были вычеркнуты».
3. Журтбай Т. «Боль моя, гордость моя–Алаш!». Трилогия.-Астана:Аударма, 2016г. – С. 101-104, 120.В сборнике даны материалы следственных дел НКВД по деятельности лидеров Алаш-Орды.
4. См:Мирсаид Султан-Галиев. Избранные труды. – С. 14-17.
5. Там же, - С. 5,7.
6. ГА РТ, ф.8237, оп. 1, Д8, л 83.
7. Там же, лл. 86-87
8. Там же, л.26
9. Там же, л. 26
10. Троцкий Л. Сталин. - М: «Терра», 1990. -т. 2. – С. 260.
11. ГА РТ. Ф 8237, оп.1, д.8, лл. 48, 52, 57.
12. См:М.Султан-Галиев.Избранные труды. –C. 16
13. Центральный госархив РТ, ф. 30, оп.3,д.941, лл.465-466.Название архива и страницы несколько раз перечеркнуты–Б.А.
14. См: Эл. научно-образовательный журнал»История»2013-2019 Ресурс:URL \\ http:history.ies.su
15. Е.Гинзбург. Крутой маршрут.Хроника времен культа личности-М.;«Книга»1991 –С. 57-60
16. Журтбай Т. «Боль моя, гордость моя-Алаш». – С.120.
