Выборы в Государственную Думу, конечно, нужно считать важным моментом в процессе гражданского и политического развития населения империи, особенно городского. Конечно, сельское население было и раньше знакомо с выборным принципом в применении к местному самоуправлению, но лишь в самой первоначальной, самой элементарной его стадии. За отсутствием разъяснений, население не имело понятия даже о тех пределах и результатах применения выборного начала, которые были знакомы городскому населению. Несомненно, это отсутствие предварительной школы, как и отсутствие каких-либо разъяснений о цели и важности этих выборов, неблагоприятно сказалось на выборах в Государственную Думу, так как лишило их значительной доли сознательности.
Местное начальство с грехом пополам исполнило требуемые от него формальности, да так и не сумело помочь деревенскому населению разобраться в новом для него вопросе. Попытки в этом направлении со стороны частных лиц, интеллигентных горожан, понимавших свои гражданские обязанности, часто встретчали отпор со стороны администрации. Вследствие этого и получилось, что во многих деревнях выборы в Государственную Думу смешивали с земскими, полагали, что каждый сельский выборщик непременно попадет в Думу и т.д. Тем не менее, в некоторых местностях в числе уездных выборщиков прошли от волостей лица, достаточно энергичные и достаточно подготовленные. В этом случае известное и весьма заметное влияние оказала политическая ссылка. Во множестве рассеянные по деревням политические ссыльные не могли не оказать влияние на наиболее чуткие местные элементы, даже не в виде прямого революционного воздействия, а в смысле простого расширения умственного кругозора и интереса к общественным делам и вопросам. Вероятно, поэтому-то среди уездных выборщиков, прошедших и в Государственную Думу, встречалось немало беспартийных прогрессистов. Но, в общем, деревня отнеслась к выборам бессознательно и вяло, часто выбирая по-прежнему местных влиятельных лиц-торговцев, волостных старшин и писарей, а иногда смотря на выборы, как на обязательную, неприятную повинность и выставляя даже совершенно бесхозяйственных людей, которым все равно было нечего делать.
В городах встречалось уже несколько иное отношение к выборам, потому что там уже намечались и действовали политические партии, за исключением некоторых больших городов, в т.ч. Омск. В деревню же партийные взгляды, которые дифференцировали бы население, почти не проникли.
Среди политических партий, наиболее определившихся в предвыборный и выборный периоды, нужно назвать Контитуционно-демократическую (Партия Народной Свободы, КДП) партию, Союз 17 октября и Российскую социал-демократическую рабочую партию (РСДРП). В Тобольской губернии, даже в самом Тобольске, КДП не могла сорганизоваться в сколько-нибудь определенное целое, благодаря тем репрессиям, которым подверг Тобольскую губернию временный генерал-губернатор Тройницкий, без всякой надобности исходатайствовавший для губернии военное положение. В самом Тобольске выборщики сочувствовали больше КДП, так как ими был отвергнут Шильдер-Шульднер, особенно покровительствуемый местной администрацией. В конце концов, в Госудаственную Думу от Тобольской губернии попали лица прогрессивного образа мыслей, в Петербурге примкнувшие к КДП. Гораздо более видную роль партия КДП играла в Томской губернии, имевшая там свой орган, газету «Сибирская Жизнь», и привлекшая к себе лучшие силы университета, адвокатуры и вообще местной интеллигенции. Эта партия имела в Марьинске и Каинске свои отделения, и хотя они не были организованы в таких крупных центрах губернии, как Барнаул, Бийск и Ново-Николаевск, однако там было много горячих сторонников кадетской партии. В Акмолинской области эта партия была наиболее многочисленна и деятельна в Омске и Петропавловске, а в Семипалатинской - в Усть-Каменогорске и самом Семипалатинске. В Енисейской губернии кадеты не отличались особенной активностью: красноярский комитет действовал неэнергично, а среди тамошних кадет произошел раскол, благодаря организации «сибирского областного союза», подвергшегося респрессиям со стороны администрации и недостаточно определившегося. Впрочем, в Енисейске, Минусинске и Ачинске кадеты играли видную и влиятельную роль. В Иркутской губернии партия народной свободы сосредоточивалась в самом Иркутске, где имела свои печатные органы (газета «Восточный край» и еженедельник «Сибирская Речь»). Союз 17 октября утвердился в Томской губернии, где он пользовался особенным покровительством администрации с губернатором во главе и имел свой специальный печатный орган - газету «Время». Из городов губернии октябристы были наиболее влиятельны в Марьинске и Змеиногорске. В Барнауле к Союзу 17 октября примкнула лишь небольшая и нелучшая часть местной интеллигенции, а в Бийске октябристы были больше похожи на беспартийных прогрессистов. В Иркутске сторонники реакционных политических взглядов группировались вокруг местного отделения «Русского Собрания» и примыкали к партии правового порядка. Социал-демократическая партия наиболее обнаруживалась в крупных городских центрах, лежавших по линии сибирской железной дороги - Омске, Томске, Красноярске и Иркутске. К ней примыкало не только большинство железнодорожных рабочих, но и многие из городских ремесленников и представителей частного служебного труда. Несмотря на все частичные неудачи и поражения КДП в Сибири, нужно признать, что в окончательном результате, именно в Государственной Думе, они одержали победу: по сведениям от начала июля 1906 года, из 11 прибывших сибирских представителей 8 считались в рядах этой партии. Очевидно, все раньше беспартийные крестьяне примкнули к ней.
В Тобольске выборы депутатов происходили 15 и 16 мая 1906 года. В первый день явившимися 55 выборщиками были избраны в члены Думы абсолютным большинством голосов тюменский купец С.И. Колокольников, выступивший кандидатом от Партии Народной Свободы, и священник О.Н. Савков. На второй день священник Савков уступил свой голос Ушакову и избранными оказались Ушаков и крестьяне Нестеров и Алексеев. Из более или менее видных кандидатов в члены Думы были забаллотированы Н.Л. Скалозубов и А.Н. Балакшин, получивший 11 голосов. Как избрание выборщиков, так и выборы членов Думы проходили под давлением военного положения, и о какой бы то ни было предвыборной агитации не могло быть и речи. В Омске из 5 000 городских выборщиков явилось 1 752, т.е. 35%. Предвыборная агитация началась там недели за две до 21 мая, когда были произведены выборы выборщиков. В первой половине мая разрешались только собрания Партии Народной Свободы, на которые приходили социал-демократы и вступали в полемику. В первый раз омский комитет социал-демократов сообщил о том, что он примет участие в выборах и выставит своих кандидатов в выборщики по Омску 14 мая, когда появилась об этом в местной газете небольшая заметка. В этот же день в городском театре двое рабочих с балкона то же самое сообщили на весь театр. Их тотчас же арестовали и увели в тюрьму. 16 мая в «Степном Голосе» появилось официальное объявление комитета об его выборщиках. В среду, 17 мая, социал-демократы пытались устроить сразу два собрания: в железнодорожном клубе и в городе, но не смогли получить разрешения. В этот день бюро Партии Народной Свободы получило разрешение на собрание в детском саду, но полиция разогнала его требованием заранее сообщить точные имена, фамилии и адреса всех оппонентов. Депутация к губернатору ни к чему не привела. Собрание, протестуя, разошлось. С 17 мая социал-демократы начали заклеивать город объявлениями и воззваниями, а полиция счищала их шашками. На месте соскобленных тотчас же, днем, появлялись те же объявления. Полиция опять скоблит, а социал-демократы снова наклеивают и так без конца. В то же время социал-демократы начали открыто распространять свои объявления, бюллетени и т.д., и хотя почти все это было из дозволенного, однако полиция арестовывала и отводила в полицейские участки. За три дня было арестовано 11 человек из распространителей. Но вместо них появлялись другие и делали то же самое, что и арестованные. Кроме того, целые отряды социал-демократов ходили по домам для распространения своей партийной литературы, листков и бюллетеней.
18 мая губернатор разрешил предвыборное собрание в Детском саду, которым завладели социал-демократы. 19 мая было устроено сразу два собрания: в Сечкоревском театре Общества приказчиков и в Детском саду - оба народной свободы. На том и другом собрании были социал-демократы. Первое собрание сошло для них очень хорошо, но в Детском саду Букейханов, напав лично на кандидата социал-демократов Корнеева, сумел поколебать авторитет социал-демократов. Надо сказать, что в этом помог ему сам Корнеев. Последний в это время читал реферат на приказчичьем собрании и не подозревал, что его порицали за то, что он все еще не ушел в отставку и оставался в должности гидротехника Акмолинской области, (чиновник по особым поручениям) за то, что он, будучи редактором и социал-демократом, позволял цензуре рыться в своей газете. Когда сообщили об этом Корнееву, он отправился на собрание народной свободы и стал протестовать, что Букейханов назвал его социал-демократом, т.е. членом преследуемой партии. Большинством это было понято как отказ от партии. 20 мая вновь было устроено большое собрание (до 700 чел.) в Сечкоровском театре, говорились речи о рабочем движении, о крестьянстве и т.п.
21 мая, в день выборов, администрация никому не мешала, хотя на улицах и была рота солдат и усиленные наряды полиции. С 9 часов утра началась подача голосов. Улицы около городской думы, где производилась подача голосов, и соседние были заняты агитаторами социал-демократов и народной свободы. Особенно много было первых - не меньше 100 человек. Везде были видны группы, в которых велись горячие диспуты. Социал-демократы давили численностью и жаром. Всюду раздавались воззвания, листки, бюллетени и тому подобное. Опять-таки господствовали социал-демократы. Союз 17 октября послал было несколько агитаторов, но их быстро смели, а их листки в виде клочьев бумаги скоро засыпали улицы. Заборы и витрины были заклеены воззваниями и объявлениями на белой, красной и розовой бумаге. Опоясанные громадными розовыми лентами с надписями: «Граждане! Голосуйте за социал-демократов!», барышни расхаживали по улицам, агитировали, ловили избирателей и вручали им бюллетени социал-демократов. Один рабочий с утра и до 6 часов вечера расхаживал по улицам с такими же обращениями, наклеенными на две картонные доски, которые повесил себе на грудь и на спину. Везде только и слышно было: «рабочая партия», «социал-демократы», «народная свобода» и т.д. С 4 часов вечера конкурентов у социал-демократов уже не было: противники утомились и умолкли. Социал-демократы овладели улицами и лестницей думы. Молодежь не знала утомления.
Социал-народники не только голосовали за социал-демократов, но и вели за них агитацию и раздавали их бюллетени. На этот раз партийная рознь как будто забылась.
В 9 часов вечера двери городской думы были закрыты. После двух речей о значении дня 21 мая, народ разошелся. За весь день на улицах около думы перебывало до 10 000 человек. Жизнь буквально била ключем, и 21 мая подтвердило опытом, какое громадное значение для агитации и организации имеют выборы. В этот день о социал-демократах и о народной партии узнал весь город и из уличных споров получил понятие о различиях этих партии, а также и о Союзе 17 октября.
Нельзя не отметить и того, что ненормальные условия политической жизни для предвыборной агитации повели к тому, что почти вся агитация сосредоточилась в день выборов, и это не могло не привести к уродливым явлениям. Говорили, что как социал-демократы, так и члены народной свободы позволяли себе некорректное отношение друг к другу.
В Семипалатинске попытки некоторых представителей местной бюрократии, духовенства и купечества организовать отдел Союза 17 октября окончились полнейшим неуспехом. Так, на первом собрании октябристов, устроенном 23 мая учителем гимназии Ильинским, собравшиеся, возмущенные вступительной речью, выразили живейший протест, как против этой речи, так и вообще против Союза 17 октября. Второе и третье собрания октябристов, назначенные Ильинским на 24 и 25 мая, совсем не состоялись.
Любопытно отметить, что семипалатинские татары обнаружили сильное стремление к организации и желание принять деятельное участие в выборах. К ним примкнули и местные реакционные элементы. Выборы в Семипалатинске происходили 3 июня. По словам «Семипалатинского Листка», уже с 8 часов утра к Народному дому, в котором должны были происходить выборы, начали сходиться граждане, имевшие право голоса на выборах, и любопытная публика. В большом зале с двух сторон около стен стояли урны для бюллетеней. На стенах перед урнами висел разбитый на две части печатный алфавит, указывавший избирателям ту или иную категорию букв, а, следовательно, и соответствующую урну. Всюду шел оживленный говор. Народу прибывало все больше и больше. Но вот часы пробили девять. Городской голова предложил выслушать правила о выборах и алфавитный список избирателей. Началось выполнение формальностей. Процедура чтения заняла около получаса времени. Наконец объявили и самые выборы. Все заволновалось. Избиратели один за другим стали подходить к урнам, передавали председателям комиссии свои бюллетени, которые тут же опускались в урны. Для удобства публика входила в одни двери (главные) и выходила в другие (боковые). Уже с самого утра татар-избирателей явилось больше, чем русских. К 9-ти часам утра татар насчитывалось около 300 человек, а русских с трудом можно было бы набрать лишь с сотню. Татары стояли плотной стеной, дожидаясь очереди. К полудню начал прибывать и русский элемент. Кругом слышался разговор о необходимости голосовать «за народную свободу». Перед Народным домом в отдельных кучках шел оживленный спор на политические темы. Чувствовалось, что симпатии большинства на стороне Партии Народной Свободы. Тут же с негодованием рассказывались случаи воздействия разных октябристов на своих подчиненных, чтобы последние голосовали за Союз 17 октября. Слышались возгласы: «За народную свободу! Голосуйте за народную свободу!». В избирательной комнате некоторые прямо спрашивали: «Где здесь подают голос за «народную свободу?».
Бодрое и очень приподнятое настроение публики бросалось в глаза. Видимо, избиратели, в массе, отчетливо сознавали важность того политического акта, для которого они сошлись в Народный дом. Правда, встречались случаи и непонимания, но их было немного.
В Устькаменогорске совершенно ясно обозначилась тенденция к сформированию нескольких политических партий, которые и получили наименование по лидерам того или другого направления. Но перевес получили кадеты, несмотря на все усилия представителей старого порядка. В Павлодаре выборы прошли неправильно - вместо 3-х выборщиков прошел один: комиссия почему-то требовала большинства.
