Он родился на стыке двух веков, взгляды юноши формировались в период революций, а уже в 19 лет он руководил молодежными организациями коммунистической партии Туркестана. Образованность, организаторские способности и талант Гани обещали ему высокие должности и прекрасное будущее, однако его жизнь оборвалась слишком рано, в 23 года. Портал Qazaqstan Tarihy вспоминает о короткой и яркой жизни основателя казахского комсомола Гани Муратбаева
Гани Муратбаев родился 3 июня 1902 года в семье Муратбая и его супруги Батимы. Относительно места его рождения существуют разные версии. В некоторых источниках называется город Каркаралинск, реже упоминаются аулы Орынсай и Ушкопир. Между тем, стоит упомянуть, что и Орынсай, и Ушкопир близлежащие к Каркаралинску аулы, а потому место его рождения не столь принципиально.
Официальная биография Г. Муратбаева гласит, что он был рожден в бедной семье, рано потерял отца, а потому матери пришлось кормить семью одной. Что касается трудовой деятельности его отца Муратбая, то здесь биографы говорят, что он был волостным управителем в Калыкбасской волости, однако вместе с тем добавляют, что по уровню достатка он больше походил на шаруа нежели на местных баев. Состояние, включающее в себя лошадь, несколько коров и верблюдов, дюжину овец и коз, по словам исследователей, Муратбай растерял за год до своей смерти. Примерно в это же время он был смещен с должности и осужден. На момент смерти отца Гани было всего-навсего четыре года.
Гани рассказывал, что он почти не помнил своего отца, чего не мог сказать о своей матери Батиме. Когда умер ее супруг она вопреки законам аменгерства покинула аул и с детьми (кроме сына Гани у четы была еще и дочь) отправилась в Казалинск. Батима батрачила в доме купца Хусаинова, а в свободное время подрабатывала рукодельем. Все это время Гани проводил на занятиях: сначала в Кызылординской русско-казахской школе, а позже в высшем начальном училище. Когда советская идеология начала проникать в Казалинский уезд, Гани в числе первых поддержал их начинания, принимал непосредственное участие в создании красногвардейских отрядов.
На фоне восстаний и, как следствие, разрухи в казахской степи начались эпидемии тифа и холеры, которые также коснулись семью Гани. В 1916 году эпидемии унесли жизни Батимы и ее дочери, оставив Гани круглым сиротой. Он продолжил свое обучение в высшем начальном училище Каркаралинска, а в 1918 году принял решение отправиться в Ташкент.
Прибыв в Ташкент, Г. Муратбаев отправился в местное педучилище, где надеялся окончить учительские курсы. О первом знакомстве с Гани Иса Токтыбаев рассказывал так:
«Как можно найти директора этого педучилища?» - вежливо спросил светлолицый, с черной кудрявой шевелюрой юноша в солдатской шинели и фуражке. Узнав, что директор перед ним, он подал мне заявление и на мои вопросы: «Кем ты хочешь быть? Что заставило тебя приехать сюда?» - ответил: «Я поклялся маме хорошо учиться и Вам обещаю». Я вызвал своего заместителя по административной работе Иматова Ишмахана и приказал принять Г. Муратбаева в педучилище и выдать ему обмундирование».
В апреле 1919 года в Ташкенте на волне борьбы за установление советской власти Гани вступил в созданный коммунистический союз молодежи, и получил комсомольский билет № 1027. В рядах организации Г. Муратбаев помогал людям в решении их трудностей, собирал нищих, голодных и бездомных детей, помещал их в интернат, определял с документами, привлекал к активным общественным действиям.
После обучения в Ташкенте, Г. Муратбаев отправился в Верный, где преподавал на трехмесячных курсах для аульных учителей. Там он преподавал казахскую и русскую литературу, читал лекции о международном и внутреннем положении страны. Этот период его жизни совпал со знаменитым Верненским мятежом 1920 года. Гани принимал участие в подавлении этого мятежа. На митинге перед молодежью города, по воспоминаниям секретаря Фурманова, кроме него выступали Шагабутдинов и Муратбаев: «Муратбаев выступал страстно, и мне кажется, он убедил собравшихся с оружием в руках защищать завоевание трудящихся». Свидетели того времени отмечают, что это был высокий, стройный юноша с копной вьющихся волос, что «у него очень яркие, умные, вдумчивые глаза, сам он какой-то весь напряженный, целеустремленный».
На втором съезде комсомола Туркестана, проходившем в 1920 году, Гани Муратбаев был избран членом Центрального Комитета и был утвержден руководителем отдела по работе среди казахской молодежи.
В Верном впервые увидел Гани и Ильяс Жансугуров, вспоминавший, как весной 1921 года на одном из комсомольских собраний Гани высказал мысль об издании молодежной газеты. Так вышла в свет «Жас алаш»:
«Когда материалы для первого номера газеты были уже готовы, и мы собирались послать их в типографию, появился Гани. Он сказал, что в газете должны быть лозунги, призывающие нашу молодежь к ее идеалу, цели и общественному долгу. И она вышла с лозунгами, которые предложил Гани. Вот один из них: «Для того, чтобы стать хозяевами эпохи и жизни, мы должны быть едиными и сплоченными. Пробуждайся и объединяйся, трудящаяся молодежь Востока!». «Жас алаш» стала первенцем юношеской печати в Туркестанском крае, а Гани Муратбаев - ее первым редактором. В архивах сохранились наброски некоторых статей и записок Гани: «Комсомол в национальной окраине и его противники», «На грядущие победы», «Где выход?», «Трудящаяся молодежь до и после Октября», где он, в частности, писал: «У нас в Туркестане вообще любят идеализировать интеллигенцию. Многие доходят до такого абсурда, что, дескать, интеллигенция у нас все, за ней пойдет масса. Никто не отрицает, что она в нашей некультурной стране представляет ценность, но фетишировать ее мы ни в коем случае не можем. Нашей опорой является трудящаяся масса».
В 1921 году в Ташкенте на III съезде комсомола Туркестана Г. Муратбаев был избран первым секретарем ЦК Комсомола Туркестанского края, объединявшего десятки тысяч молодых рабочих, батраков, крестьян-бедняков, пастухов и ремесленников. Около трех лет он достойно возглавлял многонациональный комсомол. Его усилиями была развернута большая организаторская работа по устройству беженцев, созданию пунктов питания, отправке продуктов в районы бедствия.
Параллельно с руководством комсомола Туркестана, в обязанности Гани входило руководство комиссией по оказанию помощи комсомольским организациям Хорезмской и Бухарской Советских Республик. В рамках работы этой комиссии он боролся с басмачеством, занимался вопросами объединения Аральской и Амударьинской флотилий в среднеазиатское государственное пароходство, в результате которого количество пароходов и лодок флотилии дошло до 400 единиц. За службу Гани был награжден Красным Орденом Труда Хорезмской Республики.
Об этом периоде жизни Муратбаева вспоминал его соратник, организатор российского комсомола Анатолий Мильчаков:
«...если на высокие государственные посты выдвигали двадцатилетнего работника, значит, видели расцвет его таланта, практическую деятельность... Видели, что на него можно положиться в важном и большом деле. Ценили его политический кругозор, способности организатора, горячее слово публициста, истинного ленинца в проведении национальной политики партии».
Что касается личной жизни, то супругу Гани звали Бахытжан Курманбаева. С ней он встретился в Казалинске в 1923 году на одном из комсомольских собраний. Пятнадцатилетняя Бахытжан, дочь одного из местных баев, пришла на сходку из любопытства, где ее заметил Гани. Согласно ее воспоминаниям, они понравились друг другу практически сразу же. Позже, отец, видя, что дочку уже ничем не удержишь, дал согласие на ее замужество.
Они поженились в 1924 году и практически сразу же выехали в Москву. Опыт и подход Г. Муратбаева к национальному вопросу были по праву оценены в ЦК РКСМ, в Москве ему была предложена должность заместителя председателя Коммунистического интернационала молодежи и руководством его Восточным отделом. Его супруга Бахытжан вспоминала:
«Осенью 1924 года Гани взял меня вместе с собой в Москву. Никогда не выезжавшая из нашего маленького городка Казалинска я впервые поехала в столицу Родины, в Москву. Еще не видевшей и не знавшей ничего кроме двухлетней татарской школы казахской девушке все интересно, по пути в Москву удивлялась всему, и он не переставал мне объяснять все подробности увиденного. Много времени он уделял чтению, всегда и везде читал, находил время ежедневно вкратце конспектировать прочитанное. По пути в Москву он купил множество газет-журналов, среди них специально для меня журналы для женщин, маленькие книжечки. Таким путем он способствовал рождению и во мне большой любви к книгам, к чтению. Самыми дорогими в нашей скромной московской квартире считались книги. Студенты, молодежь, обучающиеся и живущие в столице, обращались к нам, в нашу домашнюю библиотеку, и мы предоставляли им свое богатство, почти все пользовались ими»
Они жили в доме неподалеку от Кремля. Гани, как вспоминала Бахытжан, часто встречался и очень дружил с Николаем Подвойским, Надеждой Крупской и Николаем Чаплиным. Работая в Коммунистическом интернационале молодежи, Гани немало молодых казахов направил на учебу в Коммунистический университет трудящихся Востока. В числе этих ребят впоследствии вышло немало известных людей. Это и народный артист Курманбек Жандарбеков, писатель и общественный деятель Кусаинбек Амиров и другие.
Областная конференция комсомола в Алма-Ате, май 1924 года.
Гани трудился не покладая рук. Профессиональная деятельность серьезно подорвала здоровье и его отправили на лечение в Сочи. Ранней весной 1924 года он вернулся в Ташкент и снова азартно принялся за работу: выступал с докладом в Чимкенте, организовывал транспорт в Акмечети и Казалинске, посещал школы и т.д.
В начале 1925 года Гани было предложено ехать на работу за границу. Бахытжан вспоминала:
«- А что, если мы с тобой уедем отсюда далеко и надолго?
- А куда еще дальше Москвы можно уехать? - удивилась жена.
- Мне поручают вначале поработать года два в Китае, а потом - в Японии»
Но вскоре у него начались серьезные проблемы со здоровьем - обострился туберкулез. Гани не хотел оставлять работу, но ЦК ВКП (б) очень ценил молодого и энергичного сотрудника и поэтому в принудительном порядке направил его в Сухуми на лечение. Бахытжан же, как было уговорено, на то время, пока он будет поправлять здоровье, поедет на родину - в Казахстан. Прошло совсем немного времени, и она получила письмо от мужа: «Лучше я приеду в Казалинск. Мне кажется, наши кумыс и шубат помогут больше, чем кавказские курорты».
Но добраться до Казалинска ему не удалось. Гани Муратбаев скончался 15 апреля 1925 года в Москве. В некрологе ЦК РЛКСМ говорилось: «Гани Муратбаева нет. Казахская молодежь на его место должна выдвинуть десятки, сотни новых самоотверженных работников».
После смерти Гани, Бахытжан в возрасте семнадцати лет осталась вдовой. Она вышла замуж за названого брата Гани Жумагали Елеусизова и родила от него двоих детей. После развода с ним Бахытжан жила с семьей своей сестры в одном из поселков под Алма-Атой. В конце 50-х ее нашли ученики и сподвижники Гани, которые и выхлопотали ей двухкомнатную квартиру в столице. С помощью Мурата Ауэзова, который в 60-е годы возглавлял движение «Жас тулпар», и журналиста-исследователя Сеилхана Аскарова, а также студентов-казахов, которые учились в Москве, вдова смогла восстановить могилу Гани.
Гани Муратбаев многое сделал для становления и развития комсомола Казахстана. Он, как истинный комсомолец 20-х годов делом и своей жизнью отвечал за свои убеждения.
Одна из первых активисток, боровшихся за раскрепощение женщины советского Востока, Сара Есова воспоминает, что именно благодаря Гани она пришла в журналистику. А его жена Бахытжан Муратбаева писала, что, когда она стеснялась прилюдной помощи мужа в домашних делах, Гани говорил, кивая на своих товарищей: «Пусть они намотают на ус, что ничуть не зазорно помогать своим женам». Так он хотел воспитать, по ее словам, в ней чувство собственного достоинства, а в соратниках - уважение к женщине. Таким должен был быть настоящий комсомолец, таким был Гани Муратбаев.
