В статье рассматриваются основные факторы, повлиявшие на трансформацию кочевого общества казахов, имеющие как внутренние, так и внешние причины. Сложная ситуация, сложившаяся в ходе распада единого Казахского ханства, привела к череде внешнеполитических неудач, совпавшая с возросшим сепаратизмом отдельных родоправителей.
Безусловно, данные факторы повлияли на способы и методы ведения хозяйства, что также в свою очередь повлекло к усилению влияния со стороны Российской империи. Мировой исторический процесс также привел к упадку последнего государства кочевников – Казахского ханства.
Упадок сильной ханской власти привел к повышению роли родовой знати, и более того, послужил базисом к будущей отмене титула хана. Естественное сокращение границ, а, следовательно, и пастбищ приводило к росту междоусобиц, конфликтов за право распоряжаться пастбищными угодьями. И действительно, как мы видим из письменных обращений родоправителей к пограничному руководству, на XVIII век приходится небывалый рост барымты, причем сопровождалось все это борьбой между султанами и ханами. Именно ханы и султаны были объектами имперской политики на начальном этапе военного продвижения царизма вглубь казахских степей.
Введение
Само понятие кочевого общества у казахов в рассматриваемый период достаточно условно, поскольку уже в древности произошло разделение обихода и уклада на различные формации, включающие в себя существование оседло-земледельческую культуру и собственно кочевого уклада жизни, а также смешанные формы ведения хозяйства. Собственно, кочевой формат ведения хозяйства никогда не подвергался сомнению у исследователей, поскольку по умолчанию считалось, что сама природно-климатическая среда не позволяла здесь вести принципиально иной вид хозяйства. Исследователям приходилось констатировать, что природная среда евразийских степей не подходила для прогрессивных общественных практик. Тем самым в степи не возникали условия, если следовать эволюционистским установкам, когда некоторые инновационные типы социальных явлений начинают количественно преобладать, вытесняя другие, старые формы. Однако согласно сохранившимся письменным источникам и археологическим изысканиям на сегодня можно с уверенностью констатировать большой ареал распространения земледельческой культуры по сути на большей части современной Республики Казахстан в самые разные исторические периоды начиная с древности до нового времени. Само по себе кочевое хозяйство долгое время считалось достаточно примитивным и в силу ряда объективных причин не мог послужить крепким базисом для полноценного функционирования кочевого государства. Это обстоятельство довольно часто трактуется как одно из причин кратковременности существования кочевых империй. Действительно, только Казахское ханство смогло просуществовать более 500 лет, тогда как более крупные империи пришли к распаду куда быстрее, и секрет феномена этого долголетия остается нераскрытым. Так, например, самое крупное государство кочевников эпохи классического средневековья – империя Чингис хана по сути просуществовало менее 200 лет. Однако тот импульс, который запустил традицию государственного строительства именно имперского образца, дал старт процессам уже национальных государств, где от империи оставались только династия и кодифицированное право. Собственно, поэтому вопрос о том достигли ли кочевники уровня государства в домонгольский период, остается открытым. За империей Чингис хана безоговорочно признаются все свойства государства, в то время как предыдущие империи и государства, оставались для исследователей в лучшем случае представителями «раннего государства», а то и вовсе относились к племенным союзам.
Материалы и методы
Для познания исторического прошлого, необходимо привлечь максимальное количество письменных источников, где в результате источниковедческого анализа будет получен научно обоснованы результат. Так, сохранившееся письменные документы и карты позволили очертить контуры изменений расселения хозяйств на различных этапах XVIII в. Изучение карт также позволяет восстановить в зависимости от внешнеполитических успехов или неудач территорию расселения казахов.
Для современного уровня изучения истории, а, следовательно, различных аспектов функционирования оседлых поселений, следует привлечь новые, в том числе междисциплинарные методы, способные помочь воссозданию исторической реальности Западного Казахстана.
Методологическую основу исследования составили такие основополагающие принципы научно-исторического познания, как объективность, историзм, системность. Эти методы способствовали отслеживанию этапов и выявлению причин и мотивов принятия важных решений представителями степной элиты.
Историографическая панорама номадизма ярко демонстрирует удивительно многообразный спектр исследовательских приемов изучения истории и культуры кочевых народов. Вследствие этого, по мнению Н.Э. Маснова, - «вполне закономерно наличие множества научных суждений и гипотез, точек зрения и концепций относительно законов исторического развития кочевничества во времени и пространстве» (Масанов, 1995: 6).
Обсуждение
Сама территория исторического проживания казахов выходила за пределы современных политических границ и включала в себя многие приграничные на сегодня районы, подходившие для нужд кочевого хозяйства. Само понятие границы у кочевников расходится с теми или иными маркерами, подходившими для земледельческих культур, поскольку включали в себя географические ориентиры, сакральные места или постройки и наиболее удобные для выпаса скота пастбища и водопои. Так, географическим ориентиром могли выступать холмы, горы или леса, а также берега рек или озер, где давняя традиция использования пригодных мест для выпаса скота служили неким юридическим актом для узаконивания прав того или иного социума на эту территорию. Сакральные места зачастую представляли собой отдельно стоящие могилы либо некрополи и служили дополнительным подтверждением прав на данную территорию. Колодцы или переправы через водные преграды, хотя зачастую и закреплялись за определенным родом или индивидом, но существовали определенные правовые нюансы при использовании колодцев (Дробышев, 2006:159). При всей богатой литературе по теме наличия частной собственности у кочевников, нам близка точка зрения Н.Н. Крадина, где он достаточно аргументировано утверждает, что частная собственность у кочевников распространялась на движимое имущество и скот (Крадин, 2020).
Сам регион представляет собой в природно-климатическом плане степные пространства, где зона полупустынь достигает территории современной Атырауской области (Масанов, 1995), а именно среднего течения реки Сагиз с отдельными пустынными районами восточнее реки Волги, а также почти всю южную часть современной Актюбинской области. Сама территория Западного Казахстана представляла собой идеальную площадку для ведения кочевого хозяйства. Климатические условия достаточно суровые – засоленные почвы, аридная местность, большая амплитуда температур предопределили кочевое хозяйство как единственно возможный вид (Дробышев, 2006). Ярким свидетельством этого является судьба Ханской ставки, построенной на территории Букеевской Орды ханом-реформатором Джангиром (Шотанова и др., 2020). Занесённая песками, Ханская ставка ненадолго пережила своего создателя. Пустынный характер местности, большие пространства, мобильное хозяйство и воинственность местных кочевников стали серьезным препятствием для колонизации края.
Именно поэтому мы видим, что на протяжении всего XVIII - начала XIX веков колонизация державы была направлена в более благоприятные районы, долины рек и плодородные земли, благодаря чему близлежащие кочевья довольно быстро приняли новую власть. О степени подчинения отделенных кочевий сложно судить на сегодня, с одной стороны говоря именно о подчинении кочевников и превращения их в подданных Российской империи, то этот процесс затянулся вплоть до середины XIX века. Для более раннего периода следует подразумевать, что казахские властители находились под протекторатом России. Отсутствие реальных рычагов давления и администрирования над отдаленными кочевьями, российские колониальные власти могли компенсировать лишь лояльностью местной степной элиты.
Природная мобильность кочевников, климатические и природные факторы, а также довольно малочисленное военные отряды, способные преодолеть необъятные степи, обеспечили довольно мирное продвижение царских отрядов вглубь казахских степей. Сам процесс колонизации растянутый по времени на более 200 лет, не являлся завоеванием согласно классической точки зрения. На протяжении всей военной колонизации казахской степи, ожесточенное сопротивление оказывалось только на уровне родовых дружин, и только лишь благодаря личным качествам предводителя и полководца, в период предводительства Кенесары национально-освободительной войной смогла противопоставить российской армии достаточно большое количество сарбазов. Таким образом, именно лояльность местной элиты позволила российской колониальной администрации закрепиться в казахских степях.
Трансформация по сути есть изменение каких-либо важных аспектов жизнедеятельности под влиянием новых факторов, и для того чтобы какой-либо уклад подвергся трансформации, необходимо наличие какой-либо основы, так называемой классической формы общества. Казахское общество по всеобщему признанию с начала своего образования должно было быть классическим по умолчанию, а уже в период колониального проникновения и продвижения российских войск, соответственно подвергнуться трансформации, вступив во взаимосвязь с более передовой державой и культурой. Все это так, однако казахский народ уже в начале XVIII века подвергся нашествию джунгар, и та ситуация, сложившаяся в результате этого события, зачастую трактуется как катастрофическая. Вполне естественно, что прежние устои и права зачастую не соблюдались, более того, изменился сам быт кочевников. Так, практически все путешественники отмечают у казахов до джунгарских войн наличие огромных телег, где обычно и размещалось жилище, будь то кибитка или юрта. После начала же джунгарских войн эти телеги практически исчезают из упоминаний в источниках. Причиной этого заключается в повышении мобильности, поскольку телеги уже не могли обеспечить высокую степень подвижности, а учитывая специфику степных войн именно мобильность позволяла избежать вражеского преследования.
В период джунгарских войн трансформации подверглись и маршруты для кочевок, что естественно подвигло на прямой передел прежнего пастбищного фонда. По сути к внешнему врагу добавились череда конфликтов среди самих казахов. Отсюда не вызывает удивления тот факт, что отдельные подразделения оказывались вдалеке от мест своих прежних кочевок и в окружении других родоплеменных групп. Довольно часто отдельные рода были вынуждены примкнуть к более крупным племенам и войти к ним в состав, причем даже поменяв свою генеалогию и жуз. Все эти изменения привели к обострению не только внутри казахского народа, но и обострили межэтнические отношения с соседними племенами и государствами. Дело в том, что максимально сжатые кочевники, располагая большим количеством скота, оказались отрезанными от привычных мест кочевания, что обострило внутренние конфликты. Именно поэтому, хан Абулхаир судя по источникам завещал своему наследнику, Нуралы хану отвоевать Мангыстау у туркмен и расселить туда самое многочисленное родоплеменное объединение (Эпистолярное наследие, 2014: 12), что и произошло в 1770-х гг. Основание крепости Орск также затруднило доступ к богатым пастбищам, что вынудило казахов использовать те местности, которые ранее принадлежали башкирам, что в свою очередь это привело к очередному витку конфликтов. Обострилась ситуация и на юге, где данники Абулхаир хана, каракалпаки, видя трудность положения казахов, приняли подданство Хивы, правда позднее, хан Абулхаир претендовал на трон правителя самой Хивы, и «даже успел на нем побывать» (Аллаева, 2021).
Изменение традиционных маршрутов кочевок привело не только к смешению родоплеменных групп, но и типа хозяйства. Особенно важным представляется изменение, коснувшихся после необходимости возросшей необходимости увеличения мобильности на фоне джунгарской угрозы. Если кибитка на телеге ранее, судя по источникам считалась одним из проявлений значимости и богатства кочевников, то уже в начале XVIII века юрта была более привычным инструментом для облегчения передвижения. Самым уязвимым местом кочевников был скот, так как степень зависимости от скота была подавляющей. Согласно циклу смены природы, не кочевник по сути был инициатором, а скот. Для средней семьи из 6 человек оптимальным было наличие 20-25 голов единиц мелкого скота, а также 1-2 лошадей. В этой связи интересно, что вплоть до нашествия джунгар почти 1/5 часть скота составлял крупный рогатый скот, который как правило не мог совершать длительные и продолжительные маршруты. После же джунгарского нашествия количество крупного рогатого скота резко сократилось и даже перестает упоминаться в источниках. Резкое сокращение крупного рогатого скота повлекло за собой ряд других изменений. До казахско-джунгарских войн отдельные регионы Казахстана могли сочетать в себе комплексное хозяйство, как например, южная часть Западно-Сибирской низменности, некоторые предгорные районы на востоке и юго-востоке Казахстана, речные долины Сырдарьи, отчасти Иртыша, Тобола, Ишима, Урала, отдельных рек Семиречья, околоозерные районы Арала и т.д., где вкупе с кочевой доминантой, развивалось рыболовство и земледелие. В связи с потерей данных местностей, казахское хозяйство в течение определенного периода оставалось исключительно кочевым. Лишь с возвращением своих исконных кочевий, казахи снова получили возможность вести комплексное хозяйство. Кроме своих природно-климатических качеств, эти территории вследствие своего выгодного расположения играли главную роль при караванной торговли, то есть служили важным источником дохода. С прекращением торговли, вернее ее сокращением, кочевники были вынуждены искать другие рынки для сбыта своих традиционных продуктов и конечно же для покупок новых необходимых товаров. Кстати, здесь следует упомянуть, что тезис о выгодности Казахстана для российской колонизации заключался лишь в его транзитном значении, не совсем верен. Дело в том, что именно казахская степь и весь другой среднеазиатский рынок по сути были главными потребителями хлопчатобумажной промышленности Российской империи в 1820-30-х гг. (Гладков и др., 2009: 74), где доля экспорта приходилась до 75%. Причем, больше половины экспорта данной отрасли поглощала именно казахская степь. По сути, Казахская степь представляла собой источник и поставщик мясной продукции, к тому же относительно дешевый, а также в качестве рынка сбыта продукции российской промышленности. Такая ситуация показывает всю выгодность степного рынка для соседних оседлых народов. Поэтому и джунгарское нашествие, отрезавшее казахов от привычных рынков, усилило сближение и тяготение казахов к северному соседу (Сактаганова, 2019: 480). Усиление зависимости от торговых связей с колониальными властями, так или иначе способствовало увеличению российского влияния. Понятно, что первыми подверглись этому влиянию близлежащие родоплеменные группы. Однако, в эпоху раздробленности и оформления политической независимости казахов трех жузов друг от друга, привели к тому, что большая часть племен перестало считаться с верховной властью ханов. Более того, даже на уровне отдельных родов начали появляться свои ханы, причем эта тенденция имела свое продолжение уже в собственно колониальный период. По сути здесь можно утверждать, что процесс колонизации совпал с общим упадком единого Казахского ханства. Вследствие этого, российской короне довольно легко было закрепиться на северных и западных рубежах Великой степи. Вместе с тем стоит учитывать, что после победы над джунгарами в Аныракайской битве, Абулхаир хан сразу после победы начинает подготовку к принятию подданства Российской империи. Данный парадокс, когда извечный враг был разбит, главнокомандующий стремится принять чужое подданство, всегда вызывал законное недоумение. Версия о принятии статуса подданства в связи с обострившийся джунгарской угрозы, может быть опровергнут тем, что в 1740-х гг. после принятия протектората, джунгар не остановил новый статус извечных врагов и состоялась серия сражений, в которых российское правительство не оказало военной поддержки своим новым подданным и ограничилось только лишь дипломатическими мерами. По сути, главная причина, указываемая в источниках – джунгарская угроза была ликвидирована уже в конце 1740-х – начале 1750-х гг. силами казахов, которые воспользовавшись тем, что джунгары были вынуждены держать часть сил против Цинской империи.
Заключение
В нашей отечественной исторической науке одним из важнейших источников информации было признано шежире, а приведенные из него данные обычно не подвергаются сомнению и признаются некой последней инстанцией в деле поиска правды, однако практически большинство шежире берет свое начало именно в XVIII веке, что не может не наводить на размышления. Стоит предположить, что в XVIII веке случившаяся катастрофа прервала традиционные родоплеменные связи, что и нашло свое отражение в корректировке шежире. Смещение традиционных маршрутов, вызванное джунгарским нашествием, частые столкновения с окружающими народами и государствами, изменение торговых путей и усилившиеся междоусобицы предопределили будущее подданство. Абулхаир хан лишь отсрочил потерю независимости, хотя и ненадолго. Даже в начале I половины XIX века, сами российские чиновники не считали казахов подданными империи, а налоги собирались не на регулярной основе, и только лишь с близлежащих аулов. По сути, российским чиновникам оставалось уповать на лояльность представителей местной элиты, чьи функции в основном состояли лишь в организации возврата пленных и обеспечении безопасного торговых караванов, причем данная работа хорошо оплачивалась, что существенно увеличивала степень поддержки российского влияния в Казахской степи.
Трансформация кочевого строя подразумевает не только отказ от некоторых изменений в процентной пропорции скота или повышения мобильности за счет отказа от удобных, но малоподвижных жилищ, но и в форме организации социального организма, что сказалось на резком упадке боеспособности казахского войска: если сравнить численность войска казахов, принимавших участие в войне против джунгар, то российским колониальным войскам противостояли лишь родовые ополчения. Таким образом можно считать XVIII – начало I половины XIX вв. переломными в жизни казахского кочевого общества.
Исследование выполнено в рамках грантового финансирования проекта ИРН AP08855800 «Политические портреты лидеров Младшего жуза в XVIII – I половины XIX веков в отечественной и зарубежной историографии».
Ернар Ужкенов,
кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник. Республика Казахстан, г. Алматы
Галия Шотанова,
кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник. Институт истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова, Республика Казахстан, г. Алматы
Динмухаммед Кадырбек ,
магистр, младший научный сотрудник. Республика Казахстан, г. Алматы.
E-mail: e81g@mail.ru
Литература
1. Аллаева Н.А. Дипломатия Хивинского ханства и торговые связи (XVI - XIX вв.)». – Ташкент, 2021. – 358 с.
2. Васютин С.А., Дашковский П.К. Социально-политическая организация кочевников Центральной Азии поздней древности и раннего средневековья. (отечественная историография и современные исследования) – Барнаул, 2009. – 401 с.
3. Гладков И.С., Зорина И.Ю., Плеханова Г.В. Развитие российской промышленностив XVIII – начале XX вв. Страницы истории. 5 (98) 2009. – С. 72 – 75.
4. Дробышев Ю.И. Обычное право казахов: экологический комментарий. // Тюркологический сборник, 2005. – Санкт-Петербург, 2006. – С.159-188.
5. Крадин Н.Н. Кочевники и всемирная история. // СПб: Изд-во Олега Абышко. 2020. – 416 с.
6. Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация: основы жизнедеятельности номадов общества. Алматы «Социнвест» - Москва «Горизонт», 1995. – 320 с.
7. Сактаганова З.Г. Батыр Райымбек Албан: что нам о нем известно? // Мир Большого Алтая Международный научный журнал. – C. 480-490.
8. Шотанова Г.А. Ужкенов Е.М., Джумагалиева К.В. образ Джангир хана в политике управления Степью в отечественной и зарубежной историографии. – Электрондық ғылыми журналы «edu.e-history .kz». № 4(24) октябрь-декабрь, 2020.
9. Эпистолярное наследие казахской правящей элиты. // Сборник исторических документов в 2-х томах. Т.2: Письма казахских правителей (1738 – 1821 гг). – Алматы: АО «АБДИ Компани», 2014. – 1032 с.
