ФАЛЬК У СУЛТАНА АЛИ (1770)
Киргизский хан Нурали прибыл со своей ставкой и остановился на Илеке, с левой стороны Урала. Близость мне показалась выгодной, чтобы увидеть этого правителя кочевников и его лагерь, поэтому я в сообществе с Георги и при достаточном конвое отправился из Оренбурга вниз по линии через укрепления - Чернояр, Татищево, Озерное и Рассыпное - в Илецкую крепость. Между укреплениями имели стоянки казаки и башкиры в небольших лагерях из камышевых палаток. Они пасли своих лошадей, также как и население укреплений пасет весь свой скот, под защитой вооруженных пастухов, что выглядело необычайно. 29 сентября [1770 г.] я направил двух знатных татар к хану, чтобы запросить его, согласен ли он на мое посещение и смогу ли я совершенно безопасно к нему приехать. Татары по всему Илеку вверх, встречали небольшие киргизские лагери и при впадении Камчатки в Илек, вступили в ставку хана, состоящую, приблизительно, из 20 кибиток. Хан их очень вежливо принял и ответил им, что я в полной безопасности могу к нему приехать, а также вернуться обратно,- ставка его простоит еще несколько дней, сам же он должен на следующий день уехать в отдаленные улусы, чтобы уладить раздоры.
Посланные татары ничем не были обижены киргизами, напротив, куда они не приезжали - их всюду угощали мясом и кумысом. За это время нам удалось увидеть торжественное открытие осеннего рыбного лова илецких казаков, которые явились для этого в полном вооружении. Тем же путем мы вернулись обратно в Оренбург. Наследник хана Али султан, лучше удовлетворил мое любопытство. Он остановился в киргизской степи всего в нескольких верстах от Оренбурга, чтобы по возможности добиться у губернатора распоряжения приостановить продвижение русских карательных отрядов, сам же в Оренбург не явился.
Для моего приема он назначил 5 ноября [1770 г.], время после обеда. Я явился с Георги, Барданесом и егерем в сопровождении хорошо одетых казаков. Лагерь султана состоял, приблизительно, из 320 кибиток, между которыми его кибитка была самая большая и покрыта белым войлоком. Вокруг паслись верблюды и лошади. Пол кибитки был устлан коврами, на которых лежали подушки. У его постели висели шелковые занавеси, а кругом были развешены красивые луки, кувшины, ружья, сабли и седла.
18-летний султан сидел, поджавши ноги, на подушке в богатом одеянии, опоясанный серебрянной саблей; вокруг него сидело несколько старшин, одетых в ярко-красное. Мы должны были с покрытыми головами сидеть на маленьких сундучках. Он вежливо принял мои подарки, состоявшие из головы сахара и обыкновенной табакерки, вполне прилично задавал вопросы и отвечал сам. На прощание он мне подарил лошадь, которую я не принял. (Фальк, I, 20-21).
РЫЧКОВ У ХАНА НУРАЛИ (1771 г.)
Здесь [близ Тургая] мы сразу очутились в виду становища хана и окружающих его киргизов. Мы направили путь на ханские кибитки; хан был здесь, в кругу своих старейших. Все они собрались, чтобы встретить нас и приветствовать. Со стороны старшин нам было дано понять, что мы отнюдь не должны подъезжать к хану вплотную, но спешились бы за несколько сажен, и только таким образом приблизились бы к самому тому месту, где он находился. Мы подчинились этому требованию и вошли в среду окружающих хана лиц. При нашем появлении они встали со своих мест все. Хан восседал на ковре с обоими своими сыновьями, которые рассаживались около него непременно в порядке старшинства.
С самого первого момента нашего свидания, хан засвидетельствовал те чувства радости и удовлетворения, которые испытывал он при получении известия о приближении русских войск,- войск, прибытия которых он давно ждет с нетерпением. Бегство волжских калмыков даст ему теперь этот желанный случай. И он сочтет за честь отдать все силы свои на пользу предприятия и доказать свое рвение. С тех пор, как он стал под защиту русского государства,- продолжал хан - русским пришлось вести две войны с иноземными царствами. Одна война - с пруссаками [1756-1763 г.], другая в настоящее время - с турками [1768-1774 г.]. Когда хан высказал все, что хотел, наш подполковник выявил перед ним всю совокупность тех затруднений, в силу которых мы не могли сомкнуть с ним свои силы ранее, и, в конце концов, уговорил его остановиться на таком решении: на этом месте ждать прибытия русских войск.
В конце беседы хан сказал: если мы задержимся хотя бы в малейшей мере и не поспешим вперед с крайней быстротой, то калмыки могут успеть дойти до гор Алтая, а тогда с ними ничего не поделать. Поэтому, мы должны немедленно собрать войска и дать отпор врагам. (Рычков, Дневник, 369 - 371)
БАРДАНЕС У СУЛТАНА МАМЕТА (1771)
[24-го июля 1771 г.]. Сегодня посетили наш лагерь 3 сына стоявшего от нас в 7 верстах султана Мамета со свитою. Майор Зубов их угостил и потом послал в мою ставку. Старший сын Ахмет, 20 лет от роду, был одет в черные атласные шаровары, кафтан тонкого красного сукна с шелковым кушаком, на голове шитая золотом скуфейка и хорошая киргизская шапка, а на бедре сабля. Другие, один 16-ти, а младший 14-ти лет были одеты как обыкновенные киргизы, но немного почище. Все они имели веселый и мужественный вид. Они сидели у меня на войлоке, отвечали на мои вопросы сколько умели, отведывали мои сухари… При прощании приглашали они меня поутру на другой день к своему отцу. Я согласился. 26-го июля. Сего числа пополудни поехал я в стан султана или князя Мамета, старшины малого улуса и удостоен был благосклонным приемом. Его стан или деревня (аул) состоял из 8 войлочных юрт, или кибиток. До приема султаном сыновья разговаривали со мною. Кибитка его была большая, разделенная завесою; посреди висел большой железный котел с говядиною и крупами на огне, кругом стояли малые и худые ящики, на которых лежали кожаные мешки с платьями и проч. Против входа позади котла разостлан был персидский ковер с подушкою, на котором сидел султан с супругою, сложа ноги накрест. Я должен был сесть в стороне поодаль. Супруга его лет сорока была весьма сановита и сидела в полушелковом бухарском платье и в шелковом платке на голове, как носят обыкновенно татарки и армянки; с головной повязки по обоим щекам висели корольки. Сделав им низкий поклон, поднес я князю в дар фунт мыла, зеркало, купленное мною в Омске за 7 копеек, кольцо, за которое я заплатил 3 копейки, несколько игол, извиняясь, что я так мало взял с собою. Он уверял, что ему от русского приятеля все приятно, а она сказала, что в степи такие вещи очень полезны. Она потом спросила, пью ли я кумыс или квашеное спиртовое кобылье молоко. Я сказал, что пью и тогда поднесли мне кумыс, а потом хороший чай без сахару и меду, вареный только с молоком в фарфоровых чашах.
Наконец, дружески отпустил он меня с мехом хорошего кумыса и овцою, дав для провожания несколько киргизцев. (Фальк-Бардакес, VII, 15—18)
Даулет ИЗТЕЛЕУ
Для копирования и публикации материалов необходимо письменное либо устное разрешение редакции или автора. Гиперссылка на портал National Digital History обязательна. Все права защищены Законом РК «Об авторском праве и смежных правах». kaz.ehistory@gmail.com 8(7172) 79 82 06 (внутр. – 111)
