Общественно-политическая жизнь

Переход от гражданской войны к мирной жизни совершался в очень сложной международной и внутренней обстановке.

Хозяйственные трудности после гражданской войны усугубля­лись в начале 20-х гг. голодом, охватившим значительную часть территории Казахстана, антисоветскими вооруженными выступле­ниями крестьян, недовольных проведением в 1921 г. хлебной развер­стки. Эти выступления охватили районы Уральской, Букеевской, Семипалатинской, Акмолинской губерний и полуострова Мангис-тау. Основную силу антисоветских выступлений составляли кулацкие элементы, атаманско-эксплуататорская верхушка казачьих станиц, остатки разгромленных в ходе гражданской войны белогвардейцев и их союзников. К вооруженным антисоветским движениям была привлечена и определенная часть казахского и переселенческого трудового крестьянства. Наиболее характерными лозунгами движе­ний были: «За Советы без коммунистов», «За свободный труд и за свободную торговлю».

Действия вооруженных антисоветских отрядов мешали проведе­нию новой экономической политики и деятельности партийных организаций, советских и хозяйственных органов на местах. Многие трудоспособные люди города, аула и деревни привлекались в ряды отрядов особого назначения (ЧОН) для подавления антисоветских вооруженных выступлений. Как отмечалось в журнале «Коммунист» — органе Семипалатинского губкома РКП (б), «в 1921—1922 гг.... партийная и советская работа в Бухтарминском уезде стала чрезвы­чайно трудной и опасной. Работать могли лишь люди с железными нервами, привычные к походной и боевой обстановке. В течение, по меньшей мере, полутора лет совработники являлись в учреждения вооруженными, спали с винтовками и в походной аммуниции»¹⁷.

Лишь отмена продразверстки способствовала тому, что антисо­ветские вооруженные выступления к концу 1921 — началу 1922 гг. постепенно прекратились.

В январе — феврале 1921 г. состоялись перевыборы 6509 аульных, сельских, поселковых и 933 волостных Советов Казахской АССР. Партийные организации и Советы республики использовали перевы­борную кампанию для поднятия общественно-политической актив­ности широких слоев трудящихся.

В истории общественно-политической жизни края видное место занимает Первая казахстанская областная партийная конференция (июнь 1921 г.). Она наряду с важнейшими вопросами экономики обсудила проблемы общественно-политической жизни: националь­ный вопрос, очередные задачи партийного и советского строитель­ства и др.

Состоявшийся в октябре 1921 г. Второй всеказахстанский съезд Советов задачу советского строительства в ауле определил как удар­ную.

В новом Положении о порядке выборов, утвержденном съездом, была учтена специфика быта казахского населения. Так, в связи с малой плотностью населения, кочевым образом жизни значитель­ной его части нормы представительства представителей трудящихсяв Советах увеличивались: теперь Советы создавались в аулах числом жителей не менее 150 человек, из расчета один депутат на 50 жителей (до этого Советы организовывались в аулах с числом жителей не менее 300 человек из расчета один депутат на 100 жителей).

Важное место в общественно-политической жизни Казахстана 20-х гг. занимали массовые крестьянские организации: союз Кошчи (Жарлы, Кедей), комитеты крестьянской общественной взаимопо­мощи (Кресткомы) и примыкавший к ним союз сельскохозяйствен­ных и лесных рабочих (Рабземлес). Все эти организации, в первую очередь союз Кошчи, являлись связующими звеньями между совет­ской властью и Коммунистической партией, с одной стороны, и многомиллионными массами трудового крестьянства — с другой. В условиях перехода к нэпу они свидетельствовали о развертывании демократии после натиска политики «военного коммунизма» в годы гражданской войны и явились показателями успешного осуществле­ния идеи привлечения широчайших масс трудящихся к решению задачи строительства нового общества на основе активизации твор­ческих возможностей человека.

Массовые крестьянские организации работали в тесном контакте с местными, в первую очередь аульно-сельскими Советами. Их кон­кретная деятельность развивалась на путях преодоления трех глав­ных противоречий: классовых, национальных и связанных с посте­пенной ликвидацией остатков патриархально-родовых пережитков в быту и сознании казахских шаруа.

Массовые крестьянские организации принимали активное учас­тие в осуществлении земельно-водной реформы начала 20-х гг. в Семиречье и Сырдарьинской области, в проведении мер по землеус­тройству казахского населения в левобережной пойме р. Урал в Уральской губернии и в районе десятиверстной полосы р. Иртыш в Семипалатинской губернии, направленные на ликвидацию остатков колониализма в земле и водопользовании. Они сыгали большую роль в переделе пахотных и сенокосных угодий в казахском ауле в 1926—1927 гг., проведении конфискации имущества и выселении крупных баев-полуфеодалов в 1928 г.

Массовые демократические крестьянские организации принима­ли широкое и действенное участие в кооперативном и социально-культурном строительстве в ауле и деревне республики, разрабатыва­ли эффективные меры по социальной защите батрачества, внесли весомый вклад в формирование местных органов советской власти.

Для удовлетворения нужд своих членов крестьянские организа­ции Казахстана имели право брать в аренду различные предприятия: ремонтные мастерские, кузницы, предприятия по переработе про­дуктов сельского хозяйств а и общественного питания и т. д. Предпри­ятия, взятые крестьянскими организациями, освобождались от всех налогов и сборов. На свои средства они содержали десятки красных юрт и чайхан, дома декханина, являвшиеся специфическими культур­но-просветительными учреждениями¹⁸.

Созидательная деятельность массовых крестьянских организа­ций была прервана в конце 20 — начале 30-х гг. В связи с началом «сталинской коллективизации» и сужением демократии массовые крестьянские организации, в первую очередь союз Кошчи (Кедей),были распущены, а их имущество и предприятия переданы в недели­мый фонд колхозов.

Говоря об аграрных реформах 20-х гг. как части общественно-политической жизни Казахстана тех лет, следует указать, что в известной степени требует иного подхода изучение земельно-водной реформы начала 20-х гг. и землеустройства казахского населения в левобережной пойме р. Урал и десятиверстной полосе Семипала­тинского Прииртышья. Известно, что реформы преследовали цель ликвидации остатков колониализма в земле-и водопользовании. В процессе их осуществления нередко возникали межнациональные конфликты. До сих пор это объяснялось главным образом происками националистических и шовинистических элементов. При этом не всегда учитывалось то обстоятельство, что эти реформы осуществля­лись спустя всего четыре года после победы Октябрьской революции и пять лет после национально-освободительного восстания 1916 г., когда еще были свежи в памяти коренного населения обиды угнетен­ного в недалеком прошлом царским самодержавием народа, не зажи­ли раны, нанесенные царскими карателями в ходе жестокого подав­ления национально-освободительного восстания. В начале 20-х гг., когда осуществлялись аграрные реформы, в крае существовал естес­твенный социально-психологический фон, способствовавший извес­тному обострению межнациональных отношений. Без учета этого нельзя понять и объяснить межнациональные конфликты при про­ведении аграрных реформ начала 20-х гг. в Казахстане.

Трагической особенностью общественно-политической жизни Казахстана середины 20-х гг. являлось то, что с этого времени идео­логический аппарат сталинизма начал проводить широкомасштаб­ные мероприятия, направленные на искоренение исторической памяти народов и физическое уничтожение носителей этой памяти — видных представителей национальной интеллигенции. Известно, что народы Советского Востока, частично Поволжья, в течение многих столетий пользовались арабским алфавитом. В конце 20-х гг. по приказу сверху он был заменен на латинский, а в 1940 г. — на кириллицу. В результате в течение жизни одного поколения казахи были отлучены от письменности, на которой веками создавались шедевры национальной духовной культуры, издавались книги, газеты и журналы, научные труды, накапливались ценные исторические материалы.

С укреплением тоталитарного режима постепенно усилились по­литические преследования участников партии «Алаш», а также ру­ководящих работников республики, занимавших свою позицию в вопросе о темпах и методах социально-экономических преобразова­ний в крае и высказывавших сомнения в правильности политики центра, грубо попиравшего суверенные права республики в решении хозяйственно-политических и кадровых вопросов, не считавшегося с национальными особенностями и интересами коренного населения.

Политика давления на республику усилилась и приняла особенно жесткую линию с приходом Ф. И. Голощекина, направленного в сентябре 1925 г. на пост первого секретаря Казкрайкома ВКП(б). К этому времени партийные органы, подменившие все демократичес­кие институты власти, сами оказались заложниками установленной  ими системы. Ф. И. Голощекин был избран в состав крайкома и его секретарем методом кооптации.

Во второй половине 20-х гг. общественно-политическая жизнь в Казахстане круто изменилась. Решение V краевой партконференции, проходившей в декабре 1925 г., о «советизации аула» дало импульс резкому обострению классовой борьбы. Так создавалась идеологи­ческая база для проведения «МалогоОктября» в республике, привед­шего к немыслимым бедствиям и трагедии казахского народа в период насильственной коллективизации и массовых репрессий 1937—1938 гг.

Немалый «вклад» в нагнетание истерии о националистах и наци­онал-уклонистах и преследование местных кадров внес иН.И. Ежов, посланный в 1923 г. из Марийского обкома на должность секретаря Семипалатинского губкома ВКП (б), а затем назначенный заведую­щим организационно-инструкторским отделом крайкома партии.

Одновременно было сломлено сопротивление крупных ответственных работников, не согласных с голощекинско-сталинской моделью «преобразований» в Казахстане. Под различными предло­гами в 1927—1929 гг. из республики были удалены видные государ­ственные и общественные деятели Казахстана Н. Нурмаков, Т. Рыскулов, С. Ходжанов, М. Мурзагалиев. Сняты со своих постов предсе­датель КазЦИК Ж. Мунбаев, нарком просвещения С. Садвакасов, нарком земледелия Ж. Султанбеков и др. Большая часть казахских работников была обвинена в групповой борьбе, о чем свидетельствует резолюция 6-й краевой партконференции, проходившей в ноябре 1927 г. Хотя Центральная контрольная комиссия ВКП (б) специаль­но занималась делом одного из главных «группировщиков» С. Садвакасова, наличие такой группировки не обнаружила. В письмах И. В. Сталину, В. М. Молотову и Л. М. Кагановичу Н. И. Ежов доносил о том, что все национальные кадры, все казахские коммунисты зараже­ны национал-уклонизмом и группировочной борьбой, что среди них нет здоровых партийных сил . Так «оттачивал» свою карьеру перед переводом в Москву будущий нарком внутренних дел СССР, чьими стараниями были проведены массовые репрессии 1937 г.

К концу 20-х гг. нагнетание обстановки и подозрительность стали всеобщими. Нарастание борьбы в центре с троцкистско-зиновьевской оппозицией и «правыми оппортунистами» в национальных республиках проявилось в форме репрессии представителей нацио­нально-освободительного движения. В конце 1928 г. по ложному обвинению были арестованы 44 человека из числа так называемых «буржуазных националистов» — бывших деятелей «Алаш-Орды», в том числе А. Байтурсынов, М. Дулатов, М. Жумабаев, Ж. Аймаутов, X. Габбасов и др. Другая группа национальной интеллигенции (около 40 чел.) в составе М. Тынышбаева, X. Досмухамедова, Ж. Досмухаме-дова, Ж. Акпаева и др. была арестована в сентябре-октябре 1930 г. Вскоре 15 из них (М. Тынышбаев,и

Ж. Акпаев, X. Досмухамедов, Ж. Досмухамедов, К. Кеменгеров и др.) были сосланы в Центрально-Черноземную область России. Почти все они были репрессированы в 1937-1938 гг.

В конце 20-х — начале 30-х гг. по мере обострения кризиса в социально-экономическом развитии СССР, широкие масштабы приобрели поиски подрывных антисоветских элементов и подпольных организаций. По аналогии с центром (судебные процессы над учас­тниками «промпартий», «крестьянской партии» и т. д.) в Казахстане начались поиски врагов в национальном варианте. Случайные ава­рии на шахтах и предприятиях, падеж скота в колхозах и совхозах, пожары и другие стихийные бедствия объяснялись происками клас­совых врагов и соответственно этому фабриковались уголовные дела врагов народа и подрывных антисоветских организаций. В 1932 г. в Семипалатинске, Абралинском, Чингистауском и Кувском районах той же области был «раскрыт» филиал несуществующей подпольной «крестьянской партии Казахстана» с центром в Алма-Ате. Однако, несмотря на массовые крестьянские восстания и гибель людей от голода в аулах и селах, «дело» не приобрело широкого характера. По делу к уголовной ответственности привлекли более 20 человек. В 1933 г. на территории Кармакчинского района Кзыл-Ординской об­ласти была «вскрыта и ликвидирована байско-националистическая контрреволюционная организация «Джайлас», по делу которой к уголовной ответственности привлекалось 53 человека, в том числе 12 приговорены к расстрелу.

Одновременно проводились чистки в партийных организациях. Все, кто не внушал доверия или когда-то ошибался, безжалостно изгонялись из рядов ВКП (б). Основными пунктами обвинения были принадлежность или сочувствие троцкизму, правым и «национал-уклонистам». Если в 1921 г. в период первой генеральной чистки в Казахстане из партии было исключено 2,1 тыс. человек, то в 1929—1930 гг. — 5,8, в 1935 — 15,4 тыс. человек. В период репрессий 1937—1938 гг. из ВКП (б) было исключено 9223 коммуниста²⁰.

В обстановке страха и истерии проходило обсуждение проекта новой Конституции СССР, которая была принята на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 5 декабря 1936 г. Согласно новой Конституции СССР, Казахская АССР была преобразована в союзную республику. 26 марта 1937г. Чрезвычайный X съезд Советов Казахста­на утвердил Конституцию Казахской ССР. 12 декабря 1937 г. состоя­лись выборы в Верховный Совет республики.

Однако эти государственные акты продолжали сопровождаться трагическими событиями: начавшиеся в начале 1937 г. политические репрессии охватили всю страну. В'декабре 1936 г. на Пленуме ЦК ВКП (б), затем на февральско-мартовском Пленуме 1937 г. была дана установка ЦК ВКП (б), И. В. Сталина и его окружения о необходимос­ти «искоренения и уничтожения двурушников», всех врагов народа. Обработка общественного сознания дошла до того, что на массовых митингах, проходивших повсеместно, в том числе и в Казахстане, трудящиеся требовали смертной казни Н. И. Бухарину, А. И. Рыкову и др., оказавшимся на скамье подсудимых. В этой обстановке И. В. Сталин и его соратники решили разом покончить с оппозицией не только в центре, но и в национальных республиках. Как свидетель­ствуют дела так называемых «национал-фашистов», репрессирован­ных в 1937—1938 гг., Н. И. Ежов и его подручные особо не утруждали себя при их фабрикации. Для придания «делам» «национал-фашис­тов» и других «врагов народа» широкомасштабного характера была придумана версия о заключении ими блока с троцкистами и правыми.

По аналогии с московскими процессами на местах организовыва­лись «открытые» судебные заседания, на которых из подсудимых выжимались необходимые «показания». В 1937 г. такие процессы проводились в Урджарском, Пресновском и других районах республи­ки. Большой резонанс получил судебный процесс над руководящими партийно-советскими работниками бывшегоКаркаралинского окру­га А. Асылбековым, Н. Нурсеитовым, М. Гатауллиным и другими, состоявшийся в ноябре 1937 г. в Караганде. Однако судьбы основной массы «врагов народа» решались на заседаниях тройки Военной коллегии Верховного Суда СССР.

В 1937—1938 гг. по ложному обвинению были репрессированы видные государственные и общественные деятели Казахстана Т. Рыскулов, Н. Нурмаков, С. Ходжанов, У. Кулумбетов, У. Джандо-сов, А. Досов, А. Асылбеков, Ж. Садвакасов, Л. Мирзоян, А. Сафарбеков, Ж. Султанбеков, Т. Жургенов, Н. Сыргабеков, 3. Торегожин и многие др. Невосполнимую потерю понесли казахская наука и куль­тура. Жертвами репрессии стали А. Букейханов, А. Байтурсынов, М. Дулатов, М. Жумабаев, С. Сейфуллин, И. Джансугуров, Б. Майлин, С. Асфендияров, К. Жубанов, Ж. Шанин, Т. Шонанов, К. Кеменгеров.

Таким образом, в конце 20-х — 30-е гг. тоталитарный режим утвердился во всех сферах общественно-политической жизни. Его проявления в Казахстане приняли особенно уродливые формы, со­провождаясь трагическими событиями периода насильственной кол­лективизации и политических репрессий 1937—1938 гг. Социально-экономические преобразования в крае, придание Казахстану статуса союзной республики, успехи в области культурного строительства, народного образования и науки проходили под жестким идеологичес­ким прессом тоталитарного режима. Все это предопределило даль­нейшее развитие Казахстана в составе СССР.

1. Сборн. стат. свед. о движении населения, скота и урожаев по КССР с 1880 по 1922 г Оренбург, 1925. С. 68—69.

2.Там же. С. 44-45.

3.Там же. С. 4—5.

4.  Масонов Н. Э. Проблемысоциально-экономической истории Казахстана на рубеже XVIII—XI;веков. Алма-Ата, 1984.

5.Там же.

6.Постановления VI Всеказахского съезда Советов. 28 марта — 3 апреля 1927 г. Кзыл-Орда, 1928.С. 222.

7.VII Всеказахская партконференция. Стеногр. отчет. Алма-Ата. 1930. С 120—121.

8.Акишев 3.А. Экономические и политические предпосылки и результаты конфискациисобственности крупныхбаев-полуфеодаловв Казахстане // Изв. АН КазССР. Сер. экон. Алма-Ата,1949. Вып. 1. С. 21.

9.Семевскнп Б. Н. Экономика кочевого хозяйства Казахстана в начале реконструктивногопериода // Изв. Всесоюзного географического общества. М.,— Л., 1941. Т.. 23. С. 103.

10.III сессия ВЦИК 13-го созыва. Стен, отчет. Бюл. № 9. М., 1928. С. 19.

11.Поданным архива КНБ Республики Казахстан.

12.12.Бюл.КазкрайкомаВКП (б). 1929.№ 14.С. 14.

13.Казахстан за 50 лет: Стат. сб. Алма-Ата, 1971. С. 74; Народное хозяйство Казахской ССР:Юбилейный стат. ежегодник. Алма-Ата, 1987. С. 68.

14.VI Всеказахстанская конференция ВКП (б). 15—23 ноября 1927 г.//Стеногр. отчет.Кзыл-Орда. 1927. С 108.

15.Большевик,1928. №1. С. 56-57.  16.ЦГАНХ.Ф.7578.Д.46.Л. 1-17;Д. 17.Л. 14-21.
  17. Коммунист. 1923. № 2. С. 120.  18.ЦГАРК.Ф.769.ОП. 1.Д. 110. Л. 20.;Ф.5.Оп. 10.Д.222.Л. 185.

19.Осипов В. П. Всматриваясь в 20—30 годы. Алма-Ата, 1991. С. 159.

20.Осипов В. П. Указ раб. С. 108-109.