Эта цифра и месяц были выбраны по той причине, что в этот день в 1954 году Ермухан Бекмаханов получил возможность вернуться домой – ему вручили справку о прекращении дела. Поэтому эту дату можно действительно считать его вторым рождением.

Портал NDH публикует основные тезисы его статьи «К истории взаимоотношений казахов со средне-азиатскими ханствами», опубликованной в журнале «Большевик Казахстана» в январе 1947 года. В данной статье историк показал на конкретных фактах, как реальна была угроза порабощения Казахстана со стороны средне-азиатских ханств.

Международное положение Казахстана конца XVIII и первой половины XIX веков отечественными учеными зачастую представляется недостаточно широко. При анализе внешнеполитических отношений Казахстана они видели реальную угрозу политической независимости Казахстана только со стороны России. Но бесспорно существование, особенно с конца XVIII века реальной угрозы потери независимости Казахстана и со стороны средне-азиатских стран, в первую очередь Коканда и Хивы.  

На юге кочевья казахов примыкали к трем средне-азиатским ханствам – Бухаре, Хиве и Коканду. Наиболее агрессивными из них в 20-30-х годах XIX века были Хивинское и Кокандское ханство. Часть Старшего жуза к этому времени была захвачена Кокандом. Казахские кочевья, примыкающие к нижнему течению Сыр-Дарьи и Аральского моря, а также расположенные в районе Усть-Урта и Мангышлака, были захвачены Хивой. 

При Мухаммеде Рахиме (1806-1825 гг.) Хива стала крупным единым государством. При нем были присоединены к Хивинскому ханству аральские владения и кочевья каракалпаков.

Попытка Султана Арынгазы отстоять независимость казахов от притеснений Хивы в начале XIX века не увенчалась успехом, так как русская сторона стремилась в это время не к сохранению вассальных отношений Казахского государства, а к включению Казахстана в состав империи. Сыр-Дарьинские казахи были вынуждены подчиниться Хивинскому хану. Успеху Хивы способствовали сами казахские султаны и ханы, жаждавшие власти. Стараясь заручиться поддержкой Хивинского хана, Ширгазы Айчуваков выдал свою дочь замуж за Алла-Кула и вступил под вассальную зависимость Хивинского хана. Он добился признания его ханом Младшего жуза, но его власть признали только Табынский и Шектинский роды. При Алла-Куле возобновились войны между двумя народами, которые оказались не успешными для казахов. Хивинцы часто нападали на окрестных жителей казахов, собирали зякат и взимали многочисленные налоги. Казахская беднота не могла платить тяжелые налоги, и была вынуждена продавать своих детей в рабство на хивинских рынках.

Военные походы хивинских ханов часто носили характер грабительских феодальных набегов. При этом хивинские ханы умело использовали покоренные племена для грабежа торговых караванов и соседних народов. Чиновник Оренбургской пограничной комиссии Д. Голосов отмечал, что «эмиссары Хивы, проникая в киргизскую степь с торговыми караванами, и под видом мулл, возбуждали религиозный фанатизм и ненависть между родами, подучали их не только на грабеж караванов, но и к нападению на Линию».

В 30-е годы XIX века борьба за казахскую степь превращается в борьбу за буфер, отгораживающий Хивинское ханство от Российской империи, так как в это время активной стала колониальная экспансия царизма в Казахстане, и русские аванпосты приближались непосредственно к границам средне-азиатских ханств.   

В инструкции подполковнику Данилевскому, посланной в 1842 году в Хиву, указывалось, что река Сыр-Дарья, северные берега Аральского моря и северный склон Усть-Урта составляют государственную границу России, и хивинские сборщики не должны ее переходить и собирать там закят. Но все же в пограничных районах между хивинцами и русскими происходили частые столкновения. Кушбеки Нурмухамед в своем письме Перовскому требовал, чтобы русские власти не вмешивались в дела казахов и не мешали собирать с них закят.

По словам армянина Турпаева, посланного в 1834 году из Ново-Александровского укрепления в Хиву, казахи хивинцам предпочитают русское правительство «и желали единственно зависеть от него».

От Кокандского ханства казахи тоже потерпели много трудностей. Кокандское ханство зародилось в начале XVIII века, когда одно из узбекских племен – Минг, во главе с Шахрух-бием, основало независимое государство Ферганы. Кокандское ханство получило свое название во время правления сына Нарбута-бия – Алима (1799-1809 гг.) При Алим-хане территория Кокандского ханства значительно расширяется. Свою захватническую политику он начал с вторжения в кочевья казахов Старшего жуза. Им были завоеваны Чимкент, Сайрам и Курама Его походы сопровождались исключительными жестокостями, за что он был прозван «Залим» (тиран) и Шир-Гарой (лютый тигр).

Преемником Алим-хана стал его брат Омар (1809-1821 гг.) Он считался одним из самых просвещенных людей своего времени. Он окружил себя известными поэтами и покровительствовал духовенству. Придворные льстиво отзывались о нем, как о правителе, заботящемся о народе. В действительности же при нем нелегко жилось не только покоренным народам, но и местному дехканству.

Для закрепления кокандского влияния среди казахских родов, кочевавших по рекам Сыр-Дарье, Чу и Сары-Су, был построен ряд укреплений: Джана-Курган, Джюлек, Ак-Мечеть, Кумыш-Курган, Чим-Курган, Кош-Курган и другие. Среднее течение реки Сыр-Дарьи составило теперь пограничную область Коканда, которая управлялась из Ак-Мечети Якуб-беком (будущим кашгарским владельцем). Находясь в вассальной зависимости от Ташкентского кушбеги, Якуб-бек обязывался доставлять ему налоги, собираемые с казахов, кочевавших в Ак-Мечетском округе. Сбор налогов превращался в феодальный грабеж.    

По данным Ю. Южкова, под властью Коканда находились следующие кокандские роды: Биштамгалы, Сейкым, Чимир, Джаныс. Захватническая политика кокандцев в Старшем жузе и Киргизии диктовалась также торговыми интересами. Через территорию Старшего жуза пролегали важные караванные пути, кроме того эти области сами по себе были важны в торговом отношении.

Подвластные Кокандскому хану казахи испытывали тяжелый налоговый гнет. Самым доходным для Кокандского ханства был сбор закята, налога со скота. По одному только Чимкенсткому вилаету хан получал до 80 тысяч рублей серебром в год. закяж – налог с пашни, собирался с земледельческого населения. Несмотря на установленные налоги, сборщики не придерживались данных норм. Начальник сыр-дарьинских казахов О.Я. Осмоловский писал:

В противоположность всем магометанским законам, определяющим взимать со скота сороковую часть, кокандцы брали с помощью всевозможных насилий, ежегодно до 6 баранов с кибитки, а с богатых киргизов вдвое больше. В это число не входили еще подарки, даваемые киргизами как главному закятчи, так и его помощникам. С хлеба кокандцы брали треть урожая, а от некоторых киргизов, кочующих при укреплениях, взамен хараджа зерном, принимали печеный хлеб и просовую кашу. К числу хараджа еще принадлежат сборы дровами, углем, сеном. С каждой кибитки взыскивалось в год 24 мешка угля, 4 вьюка на быках саксаула и 1000 снопов камыша с травою.

На казахов были возложены и другие повинности. Они были вынуждены возделывать паши и огороды, ремонтировать крепостные стены и так далее. Во время военных действий каждый казах должен был явиться на своем коне к кокандскому беку, не получая за свою службу в войсках никакого содержания.

Казахи не раз восставали против кокандского владычества. Особой ожесточенностью отличилось восстание, вспыхнувшее в последние годы правления Омар-хана. После посещения Деш-и-Кипчака сборщиком налогов Сейд-Кулбеком среди казахов Туркестана, Чимкента, Сайрама и Аулие-Ата вспыхнуло восстание.

Восстание возглавил Тентях-тюре, вокруг которого собралось 12 тысяч повстанцев. Казахи приступом взяли кокандскую крепость Сайрам и сделали его своим центром. Другая часть повстанцев заняла крепость Чимкент. Только после продолжительной осады, истощив весь провиант, повстанцы сложили оружие.

После смерти Омар-хана на престол вступил его малолетний сын Мадали-хан (Мухаммед Али). При нем особенно усилилась роль кушбеги. Фактически независимо правил Хан-Кулие-бий. Ташкентский кушбеги еще больше усилил налоговый гнет, который также стремился подчинить себе власть Среднего жуза. Он представлял это как оказание братской помощи казахам в их борьбе против русских, под лозунгом «газавата» («священной войны») против неверных.  

Как при изучении отношений казахов с Россией, так и при выяснении отношений со средне-азиатскими ханствами видно, что в положении трудящихся масс казахов и соседних с ними народностей Средней Азии было много общего. Формы эксплуатации были однородны, хоть и не тождественны, и народы Средней Азии испытывали тяжелый гнет своей феодальной власти.

Конечно, народно-хозяйственные и социальные последствия подчинения средне-азиатским ханствам или России для Казахстана были далеко не одинаковы. Господство раздираемых внутренними междоусобицами Коканда и Хивы не могло преобразовать хозяйственный или социальный строй казахов. Включение в состав империи сближало казахов с более высоким и хозяйственным и социальным строем общества. Это сближение сопровождалось прогрессом и в движении хозяйства, и в развитии общества, хотя и бесконечно мучительном для народных масс.