Примерно с 1730 года казахский народ, теснимый с разных сторон китайцами и джунгарами, формально на добровольной основе перешел в подданство России. Этот процесс нередко сопровождался насильственными действиями и другими карательными мерами по отношению к степнякам. В результате к 1865 году практически все казахи оказались под колониальным управлением российской администрации. Процессу колонизации сопутствовало переселение на присоединенные территории русскоязычного населения, увязывавшееся с насильственным захватом лучших пастбищных земель кочевников-скотоводов под крестьянские земледельческие угодья.

Как и везде, подобного рода интеграция в имперское сообщество имело как отрицательные, так и положительные стороны для казахских степей. Русские прививали кочевникам передовую по тем временам европейскую культуру, разрушая одновременно с этим патриархальный уклад и систему традиционных отношений в среде казахов. Поначалу данный процесс вызывал у последних вполне естественный процесс отторжения. Свое недовольство по поводу привнесенных культурно-просветительских, бытовых и экономических новшеств выражали, к примеру, религиозные деятели. Им противостояли ведущие представители зарождавшейся казахской интеллигенции, пытавшиеся переформатировать умы своих соплеменников на новый уровень развития национального самосознания. Во второй половине XIX века такими передовыми личностями для своего народа явились первый казахский учёный Чокан Валиханов, а также выдающийся поэт и мыслитель Абай Кунанбаев.

В начале ХХ века эстафету от них приняло новое, сравнительно более многочисленное, поколение казахской интеллигенции во главе с Алиханом Букейхановым. Алихан Нурмухамедович, кстати, был первым биографом Абая и точно так же, как Чокан Валиханов, являлся представителем ханского рода чингизидов, отпрыском высшей степной знати. Большинство коллег Букейханова по просветительскому движению того периода принадлежали в основном к байским родам. Они, как правило, уже имели высшее образование, полученное или в российских вузах, или в мусульманских училищах. Начало их активной общественной деятельности совпало с первой русской революцией, а пик их устремлений пришелся на период Гражданской войны. И если на начальном этапе своего общественного служения они интересовались чисто просветительскими вопросами, то в дальнейшем их стали занимать и весьма сложные политические проблемы, связанные с обретением казахами своей национально-территориальной автономии.

Движение казахской интеллигенции в этом направлении было неоднородным и имело три самостоятельных идейных течения: панисламистов, пантюркистов и группу, которую в современной терминологии обозначают как евразийцы. Первые выступали за объединение казахов и народов российской Средней Азии в единую республику и за дальнейшее сближение со странами традиционной исламской культуры. Пантюркисты высказывались за федерализацию всех тюркоязычных мусульман Российской империи. Ещё более либеральный курс предлагали представители третьего направления, которые ратовали за светский вариант национальной автономии с сохранением тесных экономических, политических и культурных связей с Россией. Эту группу как раз и возглавлял Алихан Букейханов.

Имя Алихана Букейханова было достаточно хорошо известно в Сибири. Там он часто публиковался на страницах периодической печати, в том числе и в «Сибирской жизни». С Сибирью и сибирскими областниками были связаны надежды казахов Среднего жуза, то есть Акмолинской, Семипалатинской и Тургайской областей, а также Младшего жуза и частично Старшего. Лидерами данного направления являлись друзья и единомышленники Букейханова, группировавшиеся вокруг газеты «Казах». Следя за деятельностью сибирских автономистов, данная часть казахских просветителей полагала, что, идя в одной связке с ними, вполне возможно получить от царского правительства преференции в рамках решения национального вопроса и для своего народа.

Эти надежды возросли многократно, как только рухнуло самодержавие. Практически во всех территориальных образованиях, населенных казахами, уже в марте-апреле 1917 года прошли областные национальные конференции, на которых весьма отчетливо и смело звучали речи о предоставлении казахам национальной автономии. Однако Временное правительство России не было готово брать на себя ответственность в решении этого вопроса и делегировало его на рассмотрение Учредительному собранию, созыв которого периодически откладывался. Вместе с тем, чтобы хоть как-то успокоить лидеров казахского национального движения, часть из них была назначена на ответственные административные посты. Так, в частности, Алихан Букейханов стал исполнять в Оренбурге обязанности губернского комиссара Тургайской области.

Но такого рода уступки мало кого удовлетворили, отчего к конце июля Букейханов собрал в Оренбурге общеказахский съезд, на котором официально объявил о своем выходе из кадетской партии, так как она и возглавляемое ей первое революционное правительство выступило против предоставления казахам национальной автономии. Оренбургский национальный съезд, в свою очередь, провозгласил курс на создание такой автономии. В качестве союзника в этой борьбе участники съезда выбрали сибирских областников, на первый съезд которых в октябре того же года в Томск прибыло целых 10 делегатов во главе с Букейхановым. Алихан Нурмухамедович, выступая перед участниками съезда, открыто заявил, что казахи полностью разделяли идеи сибирских областников. В ответ делегаты от трех жузов получили заверения в поддержку их устремлений, а в качестве доказательства намерений в состав Сибирского исполнительного комитета был избран Алимхан Ермеков.

Однако произошедшая вскоре Октябрьская революция и период временного безвластия подвигли лидеров казахского освободительного движения на новые подвиги во имя своего народа. Воспользовавшись объявленной большевиками «амнистией» для бывших колониальных народов, казахи срочно созвали еще один национальный съезд и обсудили на нем вопрос о самопровозглашении своей территориальной автономии в рамках Российской Федерации. Такая удивительная спешка объяснялась ещё и тем обстоятельством, что казахи хотели поехать на открывавшееся в январе следующего года Учредительное собрание уже с готовым решением.

Однако на съезде нашлись люди, которые выступили против мнения общепризнанного лидера. Одним из них являлся Джаганша Досмухамедов, принадлежавший по рождению к Младшему жузу, поэтому его вместе с братом Халелом, а также другими их единомышленниками прозвали малоордынцами. Почему ордынцами? Дело в том, что на II Оренбургском съезде (5–13 декабря) был образован так называемый Временный Народный совет Алаш-Орда, первое по сути казахское правительство. Малоордынцы выступили за немедленное провозглашение территориальной автономии и потребовали поставить этот вопрос на голосование, но проиграли; с незначительным недовесом голосов (33 против 40), но все-таки проиграли группе Алихана Букейханова.

Последний в качестве одного из аргументов своей тактики «поспешать медленно» привёл то обстоятельство, что у Народного совета Алаш-Орды пока не было точных сведений о том, как к данному вопросу относились казахи, проживавшие на территории Туркестана и вошедшие в ноябре 1917 года в состав так называемой Туркестанской автономии. Да и русскоязычное население степной зоны, делегаты от которого не были приглашены на оренбургский съезд, по мнению Букейханова, тоже не мешало бы спросить. Дело в том, что поскольку демобилизованные из Российской армии фронтовики, возвращавшиеся домой в некоторых случаях и при оружии, вполне могли и погром устроить в казахских аулах, если бы им сразу объявили о том, что они должны подчиниться казахской национальной администрации.

Несмотря на проигрыш при голосовании, группа малоордынцев настояла на том, чтобы в течение месяца провести опрос среди населения и выяснить «возможность присоединения всех казахов к автономии Алаш» и в случае, если последние изъявят такое желание, обязать Народный совет Алаш-Орды объявить об автономии «при первой возможности». Однако к концу января 1918 года политические обстоятельства изменились настолько, что алашордынцам пришлось отказаться от намеченных планов. Дело в том, что большевики после Октябрьской революции очень серьезно взялись за порученное им дело и разогнали все неподконтрольные их власти структуры. Сначала было разогнано Учредительное собрание, потом Сибирская областная дума, а затем Туркестанская автономия. В завершение был взят штурмом Оренбург, где хозяйничал с ноября 1917 года мятежный атаман Дутов, вместе с которым работал Народный совет Алаш-Орды. В результате после занятия Оренбурга красными алашордынцы были вынуждены вместе с Дутовым бежать в степь и там скрываться от преследования большевиков.

На некоторое время о них все забыли, и на политическую сцену вместо партии «Алаш» выступила еще одна революционная организация казахов. Это была казахская социалистическая партия под названием «Уж Жуз», штаб-квартирой которой стал Омск, а во главе её, оттеснив прежнего лидера, оказался в декабре 1917 года Кольбай Тогусов, тоже выходец из знатного байского рода. Сравниться по полярности с «Алаш» «Уж Жуз» не могла, однако, приняв просоветскую ориентацию, партия в начале 1918 года стала набирать заметный политический вес и рассчитывала со временем перехватить инициативу у своих конкурентов, но, несмотря на все усилия, так и не смогла этого сделать. Более того, на главного политического соперника уш-жузовцев, на партию Алихана Букейханова в феврале-марте сделало ставку правительство Ленина, что было вполне естественно, поскольку «Алаш» действительно имел гораздо большее влияние в казахских аулах, чем все остальные политические организации вместе взятые. Так на выборах в Учредительное собрание за неё проголосовало 90% казахов. Поэтому именно с партией Алихана Букейханова и принял решение договариваться Совет народных комиссаров. Сначала по прямому телеграфному проводу с одним из ведущих функционеров «Алаш» Халелом Габбасовым, проживавшим на легальном положении в Семипалатинске и официально признавшим советскую власть, вел диалог народный комиссар по национальным делам Иосиф Сталин. Некоторое время спустя (2 апреля) в Москве с представителями той же организации братьями Досмухамедовыми встретился и сам В.И. Ленин.

Результатом всех этих переговоров явилось письменное соглашение, условия которого были такими: поддержка правительством Народных комиссаров курса на национальную автономию взамен на полную лояльность со стороны Алаш-Орды к советской власти и посильную помощь в продвижении большевистских идей на местах и особенно в отдаленных степных аулах. Совершив такой политический разворот, алашордынцы вызвали естественную реакцию со стороны своих бывших союзников (оренбургские и уральские казаки), так что по возвращении в Уральск братья Досмухамедовы были арестованы. Впрочем, они находились в тюрьме совсем недолго, по настоянию местных земцев их почти сразу же освободили, после чего они уже в ходе начавшегося в июне на востоке России широкомасштабного вооруженного мятежа перешли на сторону белых. Такие политические метания были весьма характерны для большинства национальных лидеров той поры, которым в условиях Гражданской войны с целью проведения собственного курса на автономию, приходилось постоянно лавировать между двумя группировками глобального масштаба – белыми и красными. Формально находясь на стороне одних, они в то же самое время устраивали свои тайные дела с другими. Так, весной 1918 года, подписав официальное соглашение с правительством Ленина, алашордынцы тайно налаживали и поддерживали связи с подпольными эсеро-офицерскими антисоветскими организациями. А в конце 1919 года они проделывали то же самое, но только теперь уже изменяя белому движению в пользу красных.

О. Помозов писал, опираясь на доклад поручика А.И. Зубарева-Давыдова, что семипалатинское отделение Алаш-Орды, установив в апреле-мае 1918 года контакт с руководством местной подпольной антисоветской организации, передало ему 29 тысяч рублей. Они договорилось о совместном вооруженном выступлении, для чего в близлежащих к Семипалатинску аулах под руководством русских офицеров-инструкторов началось формирование и обучение вооруженных групп из числа инородцев. Однако, когда намеченное восстание началось, казахи затянули с выступлением, и город от большевиков пришлось освобождать самим семипалатинским подпольщикам без какой-либо помощи со стороны степняков. Семипалатинск был оставлен красными 10 июня, и только через неделю (18 июня) в пригород Семипалатинска в так называемую Заречную слободу прибыл первый отряд казахов в количестве, по разным данным, примерно в 300–500 конных бойцов.

19-го числа на главной Соборной площади у Никольской церкви уже самого Семипалатинска прибывшему национальному воинству местные военные и гражданские власти организовали торжественную встречу. С приветственными речами на ней выступили военные и гражданские руководили города, а также временный уполномоченный Сибирского областного правительства А.И. Зубарев-Давыдов. Во время парадной церемонии на площадь сначала вынесли национальный флаг Алаш-Орды, а вслед за тем на Никольскую площадь въехал председатель Всекиргизского народного совета Алаш-Орды Алихан Букейханов. Это был его звёздный час, ради которого он жил, боролся и страдал и за который 20 лет спустя пошёл «на плаху», а вслед за ним – большинство его друзей и единомышленников-алашордынцев.

Ещё до прибытия алашордынского воинства в Семипалатинске 16 июня при городском военном штабе был образован мусульманский отдел в составе трех человек, один из которых подполковник Российской армии Хамит Тохтамышев, занявший пост начальника этого отдела. Собственно, под крыло мусульманского отдела и перешел прибывший из степи отряд казахских джигитов, на основе которого некоторое время спустя был сформирован 1-й Семипалатинский кавалерийский полк. Руководил этими мероприятиями подполковник Тохтамышев, который вскоре на правах военного министра занял должность руководителя военного совета в правительстве Алаш-Орды. Собственных офицерских кадров казахи тогда не имели в связи с существовавшим до 1917 года запретом для инородцев Средней Азии служить в Российской армии. Для того чтобы исправить это положение, Алаш-Орда планировала открыть в Оренбурге собственное юнкерское училище для подготовки национального офицерского корпуса, но на все эти цели были нужны деньги, а их в достаточном количестве у Алаш-Орды на тот момент не было.