Исследование охватывало 37 поселков Кокчетавского уезда Акмолинской области, с населением в 37 121 души обоего пола, составлявших 6 189 семей. Большая половина этого населения (58%) принадлежала к великороссам, 36% - к малороссам, 5% - мордвы, а на все прочие национальности приходилось 1% всего числа семей. К последним относились белорусы, чуваши, поляки, татары и даже одна еврейская семья. Почти 90% этого населения составляли крестьяне, из которых большая часть (60%) бывшие государственные и 28% бывших помещичьих; к крестьянам же можно было отнести бывших казаков, которых насчитано 477 семей (7,7%); далее шли мещане, дворяне (4 семьи), духовные и т.д. Среди приписного населения уезда можно было найти представителей 40 губерний, главным образом, Европейской России, отчасти Кавказа, Финляндии и Сибири. Просматривая состав населения отдельных поселков, можно сказать, что только в редкие из них попали представители 2-3 губерний, в большей же части поселков население крайне пестрое. Имелись такие поселки, в которых представлены 5,10, 15 и даже 20 губерний, а в селении Коноваловском - целых 22 губернии из всех углов Российской империи. Если прибавить к этому, что таким образом в одном поселке скучивались люди, принадлежавшие к различным национальностям (в селении Казанском их 6), говорившие на разных языках, принесшие с собой различные привычки - взять хотя бы общинников и подворщиков, - то легко себе представить, какие недоразумения возникали среди этого пестрого населения, к каким столкновениям приводило столь легкомысленное отношение российской бюрократии при устройстве людей. Столкновения действительно бывали, о чем мы расскажем ниже. Просматривая далее состав населения поселков по месту родины, можно прийти к выводу, что наибольший процент переселившихся давала Полтавская губерния (17% всего числа семей), затем Самарская губерния (15,5%), далее шли Пермская губерния (13%), Тобольская и Черниговская губернии (по 9%), Саратовская (7%), Харьковская и Пензенская (по 4%) и т.д.

Первые переселенцы появились в Кокчетавском уезде свыше 35 лет тому назад (считая от 1906 года), а именно в 1870 году, когда здесь устроилась одна семья, в те годы жившая в поселке Кривоозерном. В следующем году сюда же пришли 3 семьи, и в течение следующих 5 лет приходили по 2 семьи. Далее, до самого последнего исследования (т.е. до 1896 года), ежегодно приходили еще от 2-х до 34 семей. С 1877 года началось заселение еще 4-х поселков, в 1890 году насчитывалось уже 18 поселков, в 1896 году - 87 поселков, а в 1900 году - 57 поселков. За 27 лет переселенческая волна дважды сильно поднималась над обычным уровнем: в 1890 году, когда она с 60-80 семей в год поднялась до 1 267 семей и в 1896 году, когда она, упав после 1890 года до 500, и далее до 200-300 семей, дала 1 918 семей.

Большая часть семей оставила родину не больше как за год до водворения в уезде (38%), и только около 3% семей ушли с родины 20 и более лет назад. При этом только 55% (3 212 семей) прямо с родины явились сюда, прочие же до водворения здесь проживали более или менее долгое время в различных местах Российской империи и, главным образом, в том же Кокчетавском уезде. Из общего числа 3 099 перемещавшихся семей, 2 134, или 70%, переходили с места на место только в пределах Кокчетавского уезда. Очевидно, переселенцы направлялись преимущественно в этот уезд, но сразу устроиться не могли, а потому проживали в различных поселках, занимаясь земледелием, батрачеством или промыслами. Интересны цифры, говорящие о том насколько осведомлены были переселенцы, куда идти, когда под влиянием суровых условий на родине в них назревало решение переселиться. Оказывается, что большая часть семей шла «по слухам»: прошел какой-нибудь странник, прохожий человек и вечерком рассказывал заинтересованным мужикам о земельном приволье далекого Степного края, где «земли – пахать - не перепахать, где травы – косить - не перекосить». Так зерно бросалось на благодарную почву, вскоре под неистовое «одобрение» Государственной Думы Российской империи распродавалось мужицкое добро и семья отправлялась в далекий путь отыскивать «Тычок» (каз. «Аты жоқ») в «Кочетовском» yезде, или город «Абаксар» и т.д. И можно себе представить, сколько мытарств приходилось испытать предприимчивой семье, пока, наконец, «язык», по пословице «доводящий до Киева», не приводил ее в желанный «Тычок». Мытарства эти становились еще яснее, если припомнить, что долгое время, до начала 1890-х годов, переселение не только не поощрялось правительством, а напротив преследовалось, что выражалось в том, что всякая литература, предназначенная для осведомления крестьян об условиях переселения, преследовалась. К примеру, из «Народного календаря», изданного во 2-ой половине 1880-х годов, была даже вырезана статья с советами крестьянам, как переселяться.

По «письмам» устроилось 18% всех семей. Значительно большее число семей (до 30%) уходило по дорожке, проторенной своими и чужими ходоками, и к родным, переселившимся раньше. Правительственные разъяснения о переселении помогли устроиться всего 284 семьям (4,8%) и, наконец, газетные сведения дошли до 13 семей (0,2%).

Итак, кто же собственно переселяется, какие группы населения, бедняки или богачи, и какого было экономическое положение переселенцев на родине. Прежде всего, можно констатировать тот факт, что общинники переселялись гораздо охотнее, чем подворщики: первые составляли 67% из общего числа переселившихся семей, а вторые - 33%. Но если брать не абсолютные количества, а принять во внимание, что в среднем из 50 губерний Российской империи общинники составляли около 75%, а подворщики 25% общего числа ревизских душ, получивших надел, тогда придется признать, что подворщики давали больший процент переселенцев, чем общинники.

Рассматривая переселенцев в отношении к землевладению на родине, мы найдем, что почти 13,5% относились к безземельным и 61% - к семьям, имевшим на родине не более 5 десятин надела, около 18% - к имевшим от 5 до 10 десятин, 5% - к имевшим от 11 до 15 десятин, 2% - к имевшим от 16 до 25 десятин и только около 0,5% - к семьям с наделами свыше 25 десятин на семью. Ясно, что гнала переселенцев именно земельная нужда. Обеспеченные землей, как говорится «от добра добро не ищут», однако исключительно в редких случаях, 5 на 1000, и они шли на переселение. Почти половина (45%) всех переселившихся семей пытались на родине путем аренды земли поднять свое благополучие. Около 87% из них имели скот, причем 38% имели только 1 лошадь или пару волов, 28% - 2 лошади или 2 пары волов и только 5% семей имели больше 5 лошадей. Почти каждые 65 семей из 100 искали себе посторонних заработков вне своего хозяйства и находили их преимущественно в батрачестве и в кустарной промышленности (по 20%). В результате своей хозяйственной деятельности 37 семей из 100 имели свой хлеб (вместе с арендой) на весь год, 34 семьи на 4-7 месяцев, а 10 - вовсе не имели своего хлеба.

Распродав свое имущество, переселенцы брали с собой часть инвентаря, из скота - преимущественно лошадей (почти 62% всего числа семей), а из собственно инвентаря - телеги, которых было привезено с собой переселенцами почти по 2 на семью, затем плуги, сохи и совсем уже незначительное количество прочих сельскохозяйственных машин и орудий. Привезли переселенцы с собой и денег, хотя и немного: 3 352 семьи показали в общей сложности, что они привезли с собой и получили с родины 247 тысяч рублей, что составляет почти 75 рублей на семью. К сожалению, группировки семей по размерам имевшейся у них суммы не было сделано, и в исследованиях даны только крайние пределы от нескольких копеек до 2,5 тысяч рублей на семью. Как известно, российское правительство с того времени, как оно изменило свою переселенческую политику и вместо преследования начало поощрять переселение, назначило переселенцам пособие, достигавшее 100 рублей на хозяйство. Кокчетавские переселенцы также получили пособие в размере почти 74 тысяч рублей на 1 682 семьи, или около 45 рублей на семью. В отдельных случаях пособиe колебалось от 50 копеек до 118 рублей. Кроме денежного пособия, переселенцам было выдано 1 294 лошади для 1 259 семей.

Исследования показывают, что это все, что было у переселенцев в момент водворения их на новых местах, в новом крае, в незнакомых условиях, среди чуждого переселенцам казахского населения. Исследователи того времени считали, что этих средств было слишком мало, чтобы мало-мальски прилично обставить свое хозяйство и вообще устроиться в первое же время по приходе на новое место. Особенно несправедливым это казалось тем, кто сравнивал переселение в Казахстан с устройством переселенцев в русских губерниях Поволжья и Новороссии в прежние годы. Тогда российское правительство дало немецким переселенцам по 60 десятин прекрасной земли на двор, по 300 рублей денег, лес на постройки, продолжительную льготу по уплате повинностей и т.д.

Что касается Казахстана, то уже в первый год по приходе в поселок более состоятельные люди обзаводились порядочным количеством скота, успевали сделать небольшой посев и подготовить пашню к будущему году, а главное, они в первый же год обстраивались. И чем больший запас денег принес с собой хозяин, тем лучше он устраивался. Казалось бы, что это так понятно, так естественно, что об этом не стоило и говорить, но должно быть это было понятно всем, кроме тех, кому надлежало это знать, ибо вскоре 100-рублевое пособие, определенное на семью, на первых порах было уменьшено до 35 рублей, да и то выдавалось семье не сразу. Правда, как раз в это время российское правительство просаживало миллионы рублей на Дальнем Востоке, подготовляя Мукден и Цусиму, и, конечно, думать о каких-то переселенцах ему было совершенно некогда. О них вспомнили, когда надо было пополнять войска, ряды которых быстро редели и не столько от японских пуль, сколько вследствие искусства боевых и интендантских российских чиновников.

Итак, цифры говорят, что из семей, принесших до 25 рублей, только половина успевала обстроиться к зиме. Под словом «обстроиться» мы имеем в виду поставить себе землянку, причем часть семей ютилась подвое в одной. Скота у таких семей было не более 1 головы на 2 семьи и главным образом лошади. Это означало, что дети переселенцев были оставлены без молока. Обсеяться переселенцам удавалось плохо - 553 семьи имели всего 7 десятин посева, а к будущему году они успели приготовить всего по одной десятине на семью. Значительно лучше было положение тех, кто принес от 75 до 150 рублей на семью. Эти почти все построились (93% семей), причем землянок было меньше, чем деревянных рубленых хат. Они имели почти по 3 головы скота, из которых было почти по корове на 2 семьи; посева у них было по 1/3 десятины, а подготовили они на будущий год по 2 десятины. Наконец, имевшие более 150 рублей обстроились все, имели скота по 6 голов, в том числе по 1 корове, имели более 1/2 десятины посева, и успели подготовить по 3 десятины пашни, а те, у которых было не меньше 300 рублей - даже по 5,5 десятин.

Размеры принесенной с собой суммы весьма сильно сказывалось и на второй год. Так, у имевших до 25 рублей на семью, на второй год оказывалось по 5 голов скота, у имевших 75-150 рублей - по 7 голов и уже более, чем по одной корове на семью. У имевших 150-300 рублей - по 12 голов лошадей и 1,5 коровы, и свыше 300 рублей - 16 голов и в том числе по 7 голов рабочих и по 2 коровы. То же и по отношению к пашне: с 25 рублями имели по 2,5 десятине посева и подготовили еще по 1 десятине. С 75-150 рублями - по 4 десятины посева и по 1,5 десятине пластов, с 150-300 рублями - 6 десятин посева и по 2 десятине пластов, и те, кто имели более 300 рублей, засеяли по 8 десятин и пластов подготовили по 4 десятин.

Вот какое значение имела в руках переселенцев достаточная сумма денег в первый год, в год водворения. Сопоставим два крайние ряда цифр.

Разница весьма существенна и не приходится удивляться, если эти бедные группы, убив последние гроши на переселение, бежали назад из этоuj многоземельного Казахстана, особенно если еще они попали под неудачный год. Между тем, исследователи затруднялись ответить, какие суммы были нужны для прочного устройства переселенцев. В частности, для Кокчетавского уезда понадобилось бы немногим более 1,5 миллионов рублей за все время и не более 5-6 сотен тысяч рублей в самый бойкий год, каким был 1896 год, когда сюда пришло около 2 тысяч семей.