Одним из составляющих компонентов процесса исторического познания является источниковая база. В зависимости от исторического периода она может быть представлена многими видами источников или двумя-тремя, может иметь высокую информационную плотность или содержать скупые сведения по вопросам, интересующим исследователей. Впрочем, факт отсутствия необходимых сведений в источнике или самих источников в некоторых ситуациях также может работать на подтверждение версий исследователя.
Источниковая база советской эпохи разнообразна и многолика. Важное место в ней всегда занимали мемуары [1] и публицистика [2]. Российский историк Р.А. Медведев как-то заметил: «... наша отечественная история гораздо меньше отражена в документах, чем в умах людей» [3]. Думается, что это очень верное наблюдение. Последние десятилетия эта часть источниковой базы интенсивно пополняется. Как и в 1917-1991 гг. она имеет определенную тематическую направленность, заполняя имевшиеся пустоты. Расширился круг авторов такого рода литературы: среди них теперь не только отмеченные наградами, званиями, т.е. официально признанные обществом лица, но и те, кто был этим обществом отвергнут. Круг авторов расширился и за счет представителей среднего и низового звена партийно-советской номенклатуры, что не было характерно для советской эпохи.
Автор данного выступления попытался взглянуть на историю г. Караганды и Карагандинской области через мемуарно-публицистическую литературу, сосредоточенную в фондах библиотеки Архива Президента РК. Хронологические рамки статьи – 1917-1950-е гг. Этот период оказался наиболее освещенным в доступных автору источниках, изданных в XX – начале XXI вв.
Трудность в работе над материалом заключалась в невозможности проследить все изменения в административно-территориальном делении той площади, которая на сегодняшний день является Карагандинской областью: существующие ныне справочные издания по этому вопросу не являются исчерпывающими, поиск исторических карт весьма сложен. Поэтому автор ориентировался в изучаемых текстах на хорошо известные и закрепленные в исторических исследованиях географические и административно-территориальные названия. Топонимическая практика, к сожалению, также затрудняет исследования в краеведческой области.
Торговая площадь. г. Каркаралинск. 1950-е гг. Каркаралинский районный историко-краеведческий музей. КП 189. Позитив-оригинал. Опубликовано там же.
Одним из наиболее ранних источников в указанных хронологических рамках является брошюра И. Еловского, участника отступления Отдельной Оренбургской армии, офицера одного из Оренбургских казачьих полков. В составе отряда атамана А.И. Дутова он перешел в Китай, затем переехал в США. Следы его затерялись в 1927 г. в Калифорнии. В 1921 г. в г. Пекине в типографии Успенского монастыря при Русской духовной миссии Еловский издал свои мемуары «Голодный поход Оренбургской армии». В издании «Луч Азии», выходившем в г. Харбине в 1937 г. некто Синзянский (не исключено, что это псевдоним) публикует небольшую заметку «Крестный путь Отдельной Оренбургской армии. Каркаралинская Голодная степь 1919 г.» [4]. Издания такого рода долгие годы были недоступны для массового русскоязычного читателя, так как написаны представителями «белого движения», рассматриваемого как враждебного советской власти. Этих произведений не касалась цензура, писались они теми, кто осознал свое поражение. Вероятно, поэтому накал трагизма в этих текстах очень высок.В воспоминаниях запечатлен маршрут движения, состав отступающей армии (казаки двигались вместе с семьями), психологический климат в разбитом воинстве, климатические особенности на территории, по которой осуществлялось передвижение, бытовые подробности. Так, интересно описание юрт, которые автор называет кибитками: «Путь из Каркаралинска до Сергиополя лежал через Каркаралинские степи и был очень продолжителен. По пути следования здесь в известных пунктах выставлялись киргизские летние кибитки, в коих помещались коменданты этапов. Назначения своего кибитки, конечно, не оправдывали, так как при 30 и 40 градусах мороза было почти безразлично находиться ли под открытым небом или в дырявой летней киргизской кибитке без всякого отопления. Если чем и были полезны эти кибитки, то только тем, что указывали направление следования частей и содействовали связи и объединению проходивших частей. Умерших в пути следования проходившие части сдавали этапным комендантам для погребения, конечно, без всяких религиозных обрядов. Комендант поручал похороны подчиненному, своему киргизскому старосте, а последний – еще кому-нибудь». Эти события относились к концу 1919 г.
Немало страниц Каракаралинску посвящено в мемуарах советского энергетика, академика Шафика Чокина [5]. Во второй половине 1920-х гг. он учился в Казахском педагогическом техникуме. В его описании присутствуют несколько тем: природа края, город, быт жителей, конфискация имущества баев. Как он вспоминает, «в этом сонном городе единственным развлечением было хождение по родственникам и знакомым». Ценность данного текста в его многоаспектности. Чокин учился у русских преподавателей-поселенцев, общался с родственниками и ровесниками, поэтому в мемуарах присутствуют как быт русских ссыльных, так и горожан – казахов. Колоритен рассказ о чаепитии в юрте у родственников автора у самовара, описание дома и уклада жизни ветеринарного врача-казаха. Подробно повествуется о быте студентов.
Жилые дома в Старом городе. г. Караганда. 1940-е гг. Карагандинский областной историко-краеведческий музей. КОМ 682. Позитив-оригинал. Опубликовано там же.
Эти же темы затронуты в письмах ссыльного эсера Владимира Николаевича Рихтера и в воспоминаниях его жены Веры Владимировны Суворовой, дочери Веры Владимировны Рихтер [6]. Владимир Николаевич в 1922 г. проходил в качестве участника в известном процессе над эсерами: потом скитался по тюрьмам, был сослан в г. Каркаралинск, где прожил 2,5 года, умер в 1932 г., покоится на Каркаралинском кладбище. Рихтер писал о городе: «Каркаралинск – городок-село, обладающее всеми неудобствами городов и не имеющее никаких сельских преимуществ. Недостача во всем, кроме обывательщины. Нет квартир, нет керосина и свечей, нет овощей, муки, круп, есть очереди на молоко, нет масла, нет папирос и махорки, нет продажи в розницу газет ...».В воспоминаниях его дочери и жены воссоздан быт ссыльных: «прелести» тюремного заключения, мелкие издевательства властей над находящимися в полной от них зависимости поселенцами, убогость повседневности: «Одной из наших бед было отсутствие освещения. Электричество вообще действовало нерегулярно, целые части города, квартиры частных лиц. Когда оно и бывало, то не позже 12 часов вечера. Керосин достать было крайне трудно; цена его доходила до 20 руб. за литр; последнюю зиму я платила за литр 6-7 руб. День уходил на работу для заработка, как часто и вечер. Использовать свободные часы для себя нельзя было из-за темноты».
Семья Рихтеров до этой ссылки была не знакома ни с казахами, ни с Казахстаном вообще. Поэтому их восприятие окружающего было восприятием иностранцев. Несколько раз семья участвовала «в киргизской трапезе», детализированность ее описания свидетельствует о силе произведенного впечатления. Жена Рихтера в воспоминаниях многократно сожалела о незнании языка, постоянно подчеркивая приветливость «киргиз», заостряя внимание на помощи им, ссыльным.
Воспоминания дочери Владимира Рихтера описывают возвращение семьи из Казахстана в Россию после смерти главы семьи. Это зима 1932 г. – одного из наиболее трагических периодов жизни казахов, вызванного голодом. Именно это обстоятельство и заставило дочь записать детские впечатления уже в свои зрелые годы. Она видела трупы умерших от голода людей, была на зимовках, где в котлах варились собачьи головы, верила и не верила слухам о людоедстве. Воспоминания пронизаны острой болью за происходящее. Напомню, что их авторы – люди, воспитанные на традициях борьбы за справедливость.
Обложка книги И. Еловского
«Голодный поход Оренбургской армии». Пекин, 1921. ГА РФ (Опубликовано: Ганин А.В. Черногорец на русской службе: генерал Бакич. – М.: Русский путь, 2004).
В 1931 г. Миронов вместе с женой ехал к месту нового назначения в г. Алма-Ату. «И вот приезжаем как-то на заваленный снегом полустанок. Это, говорят, – поселок Караганда. Его еще только строят». Миронов запретил жене покидать вагон, так как в этих местах он был в командировке, видел трупы умерших от голода людей и не хотел, чтобы Агнесса знала об этом. В воспоминаниях жена Миронова пересказывает впечатления спутников: «Караганда эта городом только называется. Одни временные хибары, построенные выселенными кулаками. Ничего в магазине нет, полки пустые. Продавщица говорит: «Я не работаю, не торгую, нечем. Хлеб забыли, как выглядит...». Эта продавщица поведала о случаях трупоедства. Проезжающей компании высокопоставленных лиц это не помешало, вернувшись, развлекаться. Сама Агнесса продолжает рассказ: «А тогда среди вымирающих селений в нашем вагоне, обитом бархатом, было полно провизии. Мы везли замороженные окорока, кур, баранину, сыры, в общем все, что только можно везти».
Через пятнадцать лет, уже после расстрела Миронова (второго мужа Агнессы), ареста третьего мужа, заканчивающая отбывать срок Агнесса вновь оказалась в г. Караганде. «О, Караганда теперь уж была совсем не тем засыпанным снегом мертвым поселком, что пятнадцать лет назад! Это уже был город. Но город лагерей и ссыльных – тех, кто оседал здесь после лагерей. Только самого первого, вымершего слоя тут не было – раскулаченных ...». Но остались их потомки. Также автор рассказывает: «Про наших вохровцев говорили, что это дети и внуки тех раскулаченных, которых пригнали сюда умирать в тридцатые годы, и теперь они нас ненавидят как интеллигенцию, точнее, как бывшее начальство «партейных», что когда-то раскулачивали и высылали их семьи ...».
«Лагерная тема» – одна из ведущих в мемуаристике второй половины 1980-1990-х гг. Это воспоминания тех, кто отбывал срок в заключении. Ряд авторов, как и муж Агнессы, побывали на двух сторонах баррикады. Например, Михаил Карлович Шрейдер [8], с марта по июнь 1932 г. зам. наркома внутренних дел и начальник милиции КазССР. Арестован в 1938 г., из-под стражи освобожден в 1942 г. Умер в 1970-х гг. В Караганде в 1938 г. был в командировке, ночевал у начальника лагеря. Таким он увидел лагерь: «В Карагандинском лагере (в основном, сельскохозяйственном) были хорошие скотоводческие и молочные фермы.
...Тогда в КарЛАГе условия содержания заключенных были относительно хорошими. Администрация лагеря была заинтересована, чтобы заключенные лучше работали и, естественно, старалась создать для них более или менее нормальные условия жизни, что далеко не всегда делалось в этот период в других лагерях. Правда, само собой разумеется, что сельскохозяйственные работы вообще несравненно легче, чем работы где-либо в шахтах, на лесоповале, каменоломнях и т.п.».
Эта цитата перекликается с рядом высказываний, приведенных Еленой Кузнецовой в ее публицистическом произведении «Свой в своего всегда попадет. («Карлаг: по обе стороны “запретки”)» [9]. Ее авторская тактика (она побеседовала как с руководством лагеря, так и с выжившими заключенными и отразила содержание бесед в книге) дает потрясающий эмоциональный эффект, удивительно точно воссоздает крайности нравственно-духовной атмосферы Советского Союза 1930-1950-х гг.
В стыке жанров написана книга о Николае Кузьмиче Богданове, с мая 1943 г. по июль 1946 г. являвшегося наркомом внутренних дел КазССР [10]. В органах республики он работал с 1940 г., репрессирован не был, умер в 1972 г. Книга написана его сыном как публицистическо-мемуарное произведение с привлечением писем отца и, вероятно, его устных рассказов и воспоминаний автора. М.К. Богданов ездил в командировки в Карагандинскую область. В книге отражена лишь его реакция на климат. У Богданова один глаз был заменен протезом. В связи с этим он очень болезненно воспринимал пыльные бури. Доставляла неприятности питьевая вода, а еще более – ее отсутствие. Упоминавшиеся издания – продукт полиграфической деятельности последних одиннадцати лет
Караганда, Карагандинский угольный бассейн, Карагандинская область – детище социализма, поэтому и в годы советской власти мемуаристы не обошли ее вниманием. Спектр тем, однако, был несколько иным. Думается, одним из наиболее интересных изданий является брошюра «Утро Караганды» Хусаинбека Амирова [11], мобилизованного в качестве партийного работника на освоение Карагандинского угольного бассейна. Его встреча с городом состоялась в 1931 г. «С холма, на который мы выехали, показалась Караганда. О том, что это промышленный город, можно было судить лишь по единственной трубе механической мастерской, рядом с которой вырисовывалась эстакада шахты. Далее виднелись в беспорядке расположенные каменные здания, построенные еще англичанами, а вокруг них, словно грибы, ютилось множество казахских юрт. В центре Караганды, у шахты №18, мирно паслись овцы и коровы».
Воспоминания охватывают период 1931-1934-х гг. Центральная тема – становление города как промышленного центра, поиск путей выхода из кризисной продовольственной ситуации, о чем открыто автор говорить не мог, борьба за улучшение криминогенной обстановки, создание нормальных бытовых условий, в том числе строительство водопровода, бань, борьба с эпидемиями и т.д. Автор уделяет внимание посещению осенью 1934 г. Караганды С.М. Кировым, членом Политбюро и секретарем ЦК ВКП(б) в сопровождении секретаря Казкрайкома ВКП(б) Л.И. Мирзояна. Не были обойдены и типичные для советской эпохи темы формирования рабочего класса Карагандинского угольного бассейна и помощи в этом процессе шахтеров Донбасса. С точки зрения современного читателя, интересен эпизод о том, как комсомольцы решали нравственную проблему: можно ли им жениться на дочерях раскулаченных поселенцев? К счастью, комсомольцы получили «добро» от старших товарищей: «любите, женитесь на здоровье и растите новое поколение строителей социализма». Комментариями к этим строкам могут быть процитированные выше рассуждения Агнессы Мироновой-Король.
В 1969 г. Институтом истории партии при ЦК Компартии Казахстана был издан сборник воспоминаний участников социалистического строительства в Казахстан [12]. Ряд авторов (И. Деев, П. Малышев, Т. Кузембаев и др.) продолжили тему, начатую X. Амировым: создание промышленных районов на территории Казахстана, формирование рабочего класса, создание промышленных городов, их инфраструктуры и т.д. Все перечисленные современники повествуют о событиях 1930-х гг.
Бараки в Старом городе. г. Караганда. 1947 г. Опубликовано там же.
Дальнейшее развитие индустриальной базы республики приходится на 50-е гг. Тогда возобновилось строительство Казахстанской Магнитки; в Караганду, Темиртау прибыли сотни молодых рабочих и не только граждан Советского Союза. В документальной повести Д. Оськина [13] воссоздана история строительства первой домны, история дружбы казахов, русских, болгар, армян и представителей многих других народов. Ценность этого источника – в воссоздании того общего, что свойственно ментальности народов, представители которых принимали участие, как и сам автор, в строительстве Казахстанской Магнитки, духа единства, энтузиазма первопроходцев.Данный обзор не претендует на полноту. Автор выступления сознательно упустил такие темы как Великая Отечественная война, освоение целинных и залежных земель, культурное строительство, так как в советской историографии они являлись приоритетными, создание мемуаристики и публицистики по ним активно инициировалось. В последние десятилетия, такими же востребованными стали темы лагерей, ссылок, депортаций.
Как-то оказались вне зоны активного влияния мемуаристов события августа 1959 г., реалии повседневности 1970-1980-х гг., особенности жизни депортированных народов. Уже 15 лет независимой Республики Казахстан, изменения этих лет разительны и их запечатление в воспоминаниях – насущная необходимость.
Есть и такая проблема, как распыление информации. Мемуары собираются внутри ведомств, издаются малыми тиражами и в силу этого становятся недоступными профессиональным историкам.
Предлагаю местным краеведам организовать сбор информации о мемуарной литературе по истории области, издать ее указатель, а также инициировать сбор воспоминаний по ряду тем, названных выше, для последующей передачи в Государственный архив Карагандинской области.
Е.М.Грибанова,
Кандидат исторических наук
Литература:
1. Мемуары – вид источников личного происхождения, целью которых является индивидуальная фиксация общественно значимых событий, с целью передать их в эволюционном целом. (См.: Источниковедение. Учебное пособие для гуманитарных специальностей. М.: РГГУ, 2000. С. 472).
2. Публицистика – вид исторических источников, возникающих в общественной сфере и призванных выражать мнение какой-либо социальной группы об общественно значимой проблеме (Там же. С. 612).
3. Там же. С. 635.
4. Переизданы А.В. Ганиным в приложении к его монографии «Черногорец на русской службе: генерал Бакич». М.: Русский путь, 2004. С. 205-228.
5. Ш. Чокин. Четыре времени жизни. Воспоминания и размышления. Издание 2-е, доп-ое. Алматы: Білім, 1998. С. 18-25.
6. Жизнь Центрального Казахстана глазами ссыльного эсера В.Н. Рихтера и его родственников (1930-1932 гг.)//История Казахстана XX века в документах. Сборник. Алматы: АП РК, 2005. С. 37-62.
7. М.М. Яковенко. Агнесса. Устные рассказы Агнессы Ивановны Мироновой-Король о ее юности, о счастье и горестях трех ее замужеств, об огромной любви к знаменитому сталинскому чекисту Сергею Наумовичу Миронову, о шикарных курортах, приемах в Кремле и ... о тюрьмах, этапах, лагерях – о жизни, прожитой на качелях советской истории. М.: Звенья. 1997. – С. 55-61.
8. М. Шрейдер. НКВД изнутри. Записки чекиста. М.: Возвращение, 1995. С. 117.
9. В кн.: Куст-Караганда. Историко-публицистический альманах «Слово». Вып. 3. Алма-Ата: Глагол, 1996. – С. 15-72.
10. Ю.Н. Богданов. Строго секретно, 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. М.: Вече, 2002. С. 198.
11. Амиров. Утро Караганды. Алма-Ата: Киргосиздат, 1960. – 64 с.
12. Годы
мужания. Воспоминания участников Социалистического строительства в Казахстане,
Алма-Ата:
1969. – С. 354.
13. Д. Оськин. В доме дедушки Укена. Документальная повесть. Алма-Ата: Жалын, 1988. – 104 с.
//Научно-практическая конференция: «Карагандинская область: история, реалии, перспективы» (70-летию Карагандинской области посвящается) Перевод и выступление А. Сулейменовой на казахском языке 7 июля 2006 г.
