политического облика страны трудно переоценить. Со страниц этого романа истинный поборник социалистического будущего С. Сейфуллин с определенным скептицизмом говорил об Алаш-Орде и с нелюбовью вспоминал о его руководителях, ругал волостных и критиковал представителей духовного мира. Портал Qazaqstan Tarihy предлагает вспомнить имена менее знаменитых современников Сакена, чьи истории заслуживают того, чтобы их помнили
Сакен Сейфуллин искренне поддерживал советскую власть и с большой нелюбовью относился к начинаниям партии Алаш-Орда. Его роман «Тернистый путь» во многом автобиографичное произведение, в котором автор с определенным скептицизмом воспринимает инициативы руководства партии Алаш-Орда, вспоминает вклад знаковых революционеров и алашординцев в политическую жизнь казахов, тяжелую жизнь в белоказачьем плену и возлагает большие надежды на советскую власть. О том, какими Сакену Сейфуллину запомнились исторические личности и события того времени, расскажет портал Qazaqstan Tarihy
7 сентября 2007 года в Степногорске состоялось открытие мечети, которому присвоили имя авторитетного бая и волостного Нурмагамбета-кажы Сагнаева (1848-1926). В своем романе Сакен Сейфуллин писал, что однажды ему удалось погостить у этого человека, а заодно рассказал о награде, полученной Сагнаевым из рук наследника российского престола. Согласно С. Сейфуллину, современники запомнили Нурмагамбета Сагнаева надменным и высокомерным человеком, который несмотря на совершенное паломничество в Мекку, оставался безграмотным человеком. Описывая богатое убранство его юрты, автор писал о шелковых и пестрых коврах, раскрашенные в светло-синий цвет и обвитые в бахромчатую тесьму уыки и шанырак и шелковые одеяла. Самого Нурмагамбета Сагнаева Сейфуллин запомнил как недалекого и несколько вялого человека за пятьдесят с крутым характером. Автор рассказывал, что в первую встречу Сагнаев был одет в бешмет и халат из серого сукна, в блестящие ичиги в галошах и бобровую шапку. Он также носил очки в золотой оправе, а в руках держал небольшую серебряную трость.
Что касается полученной награды, то Сейфуллин подробно описывает в своем романе:
«…Дорогой я поинтересовался у сопровождающего, за что Пан получил от царя награду. И услышал в ответ следующее. Как-то раз царский наследник, путешествуя, прибыл в Омск. По такому случаю здесь был устроен неслыханный пир, на который съехалась степная знать со всей округи — именитые баи, высокопоставленные мырзы, волостные управители. В Омск, желая собственными глазами увидеть наследника, прибыла знать из Акмолинска, Атбасара, Кокчетава, Петропавловска, Каркаралинска, Павлодара, Баян-Аула и других мест. Чтобы отличиться друг перед другом, каждый вез с собой юрты, роскошное убранство, каждый старался своим богатством, пышностью затмить других. Пан Нурмагамбет превзошел всех. Он сумел привлечь особое внимание наследника тем, что среди роскошных юрт соперников поставил свою, украшенную золотыми узорами. Наследник удостоил своим посещением золоченую юрту и пил в ней кумыс из черной сабы, помешивая его серебряной мешалкой, украшенной драгоценными камнями. Помимо всего прочего Нурмагамбет пригнал на торжество три косяка молодых, разной масти, кобылиц. Наследник очень увлекался лошадьми, и угодливый Нурмагамбет подарил ему все три косяка с золоченой юртой в придачу. Долг, как говорится, платежом красен. Наследник наградил Пана серебряной медалью…»
Национально-освободительное движение 1916 года, по мнению Сакена Сейфуллина, началось из-за охватившей степь паники, что достигшая призывного возраста молодежь отправится воевать с немцами. Казахи не верили, что их призывали на тыловые работы, а не на поля сражений, а потому они не хотели гибнуть на чужой войне. В своем романе Сакен Сейфуллин также описывал эти события:
«Аулы по берегам Нуры самовольно выбрали своим ханом хаджи Альсена. Видно, что народ ни перед чем не остановится, не отступит перед царскими войсками, не померявшись силой, хотя против винтовок, пулеметов и пушек будут выставлены только дубины и пики»
«…По соседству с нашим аулом, в двух волостях казахская знать рода Кареке выбрала своим ханом Нурлана Кияшова. Он долгие годы служил волостным. Распространился слух, будто аулы рода Тинали организовали пятнадцатитысячный отряд повстанцев. Построили сорок кузниц и делают ружья. Хаджи Куаныш, ставший ханом, разослал всюду своих гонцов с призывом объединиться. Тиналинцев якобы поддержали другие роды… Нурлан Кияшев до свержения царя двадцать пять лет непрерывно был волостным управителем, не раз награждался царем и одаривался генералами. В его табунах насчитывалось около полутора тысяч лошадей. Он являлся всемогущей опорой тридцати волостей крупного рода Куандык»
«…В урочище Карагаш собрался отряд повстанцев и провозгласил ханом сына Чона Оспана. Оспан послал гонцов к нам»
К слову, позже Сакен Сейфуллин рассказал о том, как эти восстания были подавлены царскими войсками:
«…Городские тюрьмы переполнены казахами, захваченными в плен во время набегов на аулы. Многие безвинные расстреляны без суда и следствия. Аулы разоряют, скот угоняют, жигитов убивают, девушек насилуют. Нескольких новоявленных «ханов» упрятали в тюрьму. Арестован хаджи Альсен и двое сыновей Чона. А из степи привозят и привозят новых пленников и «преступников». Начали загонять их в подвалы каменных домов. Поступают слухи, что «зачинщиков бунта» тюремные надзиратели избивают каждый день. Беспрестанно учиняют допросы «ханам» и тоже избивают их, несмотря на высокое звание. Хаджи Альсена забили в тюрьме до смерти…»
Автор отметил, что в годы национально-освободительного движения погиб внук одного из военачальников Кенесары Касымова о времена восстания 1837-1847 гг. Агыбай батыра. Сакен Сейфуллин не называет его имени, но указывает на обстоятельства его гибели:
«Большой караван — в триста верблюдов — вез продовольствие и попытался оказать солдатам сопротивление. Главный караванщик, внук Агыбай-батыра, безоружный храбрец, вздыбив коня, поскакал на вооруженных солдат с кличем: «Агыбай!» Караванщиков, разумеется, разбили в пух и прах. Пристав убил двух караванщиков, а оставшихся в живых, избитых и покалеченных, отвели в Захаровское и взяли под стражу. Сивый конь в серебряной сбруе, захваченный казахами вместе с есаулом, оказался конем внука Агыбай-батыра»
В романе «Тернистый путь» Сакен Сейфуллин также вспоминает татарина Шарипа Ялымова, отца Зухры Шарипкызы и будущего тестя первого секретаря ЦК Казахской ССР Динмухамеда Кунаева. Автор называл его небогатым купцом, владеющим бакалейной лавкой и конторой по перевозкам и отличавшимся горячими и задорными выступлениями. Он вместе с другим татарином Сеитом Латыповым выступал от имени всех мусульман региона.
В свой роман Сакен Сейфуллин поместил воспоминание об одном собрании, на котором случился небольшой конфликт между Ялымовым и аксакалом по имени Балапан. Сейфуллин писал, что во время обсуждения кого отправить в степь между аксакалом и купцом произошел конфликт. Ялымов требовал отправить в степь побольше татарских купцов в то время, как Балапан выступал за делегацию, состоящую из казахов. Взаимные пререкания и претензии закончились тем, что Шарип Ялымов вскочил, ударил кулаком по столу и начал кричать на аксакала. Последний, к слову, растерялся и ничего не ответил обидчику, из-за чего Сейфуллин сделал вывод, что аксакал струсил.
Помимо внука Агыбай батыра, Сакен Сейфуллин рассказал о внуке другого прославленного батыра Сырыма Датова, известном волостном управителе Салыке Омарове. Сакен застал его еще в Уральской области. Внук предводителя антиправительственного движения казахов Младшего жуза 1783-1797 гг. и (по некоторым данным) активный участник восстания Емельяна Пугачева принимал участие в одном из областных съездов. Салык был в числе делегатов съезда, был членом Западного крыла партии Алаш и участвовал наряду с другими высокообразованными людьми региона, такими как Халел и Жаханша Досмухамедовы, Губайдулла Алибеков и другие.
Сейфуллин вспоминал, что в отличие от них, сидящих за столом и некоторых стоящих в проходе, Салык сидел на мягком ковре посреди помещения цирковой арены. О внешности Салыка С. Сейфуллин говорил следующее:
«Сидит, как шар, в масле, тучный, широкоплечий, с серебряной узорной опояской и в меховой шапке из куницы. Жир на затылке толщиной с полено, щеки отвисли как бурдюки. Зная себе цену, он изредка удостаивает окружающих своим взглядом. Зато с этого бога, «пупа земли», не сводит глаз президиум, уставился на него, словно охотничья ищейка на своего хозяина»
В ходе съезда он несколько раз делал замечания присутствующим. Сначала Салык выставил из зала двух казашек, приговорив, что «здесь не место для бабьих споров». Потом упрекнул Г. Алибекова словами: «Ты без конца твердишь, что часто бываешь в Петербурге. Бывай там сколько хочешь, но здесь, в моих краях, не мели ерунду».
После окончания съезда Салык обратился к собравшимся и скомандовал отправиться на кладбище, чтобы почтить память погибших в ходе национально-освободительного движения 1916 года казахов. Сакен Сейфуллин считал Салыка авторитетным баем, которому повиновались все делегаты съезда и который питал надежды исключить «безбожников, совратителей с пути истинного и возмутителей народного спокойствия» их числа членов казахского комитета.
Западное крыло Алаш-Орды с уважением относилось к приезду высокопоставленных духовных лиц. О приезде одного из таковых, хазрета Куаная, Сакен Сейфуллин описывал в своем романе. Хазрет Куанай Косдаулетов был довольно известным человеком, к нему с почтением относились башкирские и татарские муфтии.
В романе «Тернистый путь» описана сцена, во время которой Куанай ругал Жаханшу за отсутствие головного убора. С. Сейфуллин писал:
«Но Жаханша сидит без головного убора. И голова его не обрита по обычаю, на голове Жаханши буйная шевелюра. Полагалось бы сидеть ему в голубой тюбетейке и в меховой шапке хана, украшенной драгоценными камнями и узорами. Но нет на его голове даже тымака.
Жаханша, будто поняв вдруг свой недостаток, провел ладонью по волосам, пригладил их. Пристально проследил хазрет за движением Жаханши. Под левым глазом Куаная чуть заметно дрогнул мускул, и хазрет вдруг поднял голову, словно беркут, избавленный от кожаного колпачка. Неподвижным взглядом он впился в лицо Жаханши. Присутствующие испуганно затаили дыхание— что будет?
— Легкомысленный! — воскликнул хазрет. — Почему вы сидите здесь без головного убора? Мы вас считаем правителем, халифом. Во время каждого намаза мы молимся за вас, за ваши успехи и ваше здоровье! А вы как себя ведете? Немедленно наденьте шапку!
Все испуганно всполошились, стараясь как-нибудь сгладить и замять неприятный инцидент»
Сакен Сейфуллин часто упрекал Алаш-Орду в том, что те не опирались на народ, но на таких как хазрет Куанай. Их приглашали на всякого рода заседания и собрания, а также обращались за разрешением. Известно, что Халел Досмухамедов на упрек хазрета о недобросовестном исполнении намаза попросил его позволить читать намаз дома, а не в мечети.
Сакен Сейфуллин не доверял Алихану Букейханову, Мустафе Шокаю и другим политическим лидерам страны, но так же, как и они желал народу процветания. Он искренне считал, что социализм избавит страну от бедности, но так же, как и алашординцы стал жертвой репрессивной политики.
Наследие, которое оставил Сакен Сейфуллин - это история жизни солдата пролетарской революции, в которой автор сквозь призму того времени и собственных убеждений дает оценку произошедшим событиям. В этом романе помимо историй общественных деятелей Казахстана описаны истории рядовых граждан, которые должны быть услышаны.
