В годы переселения русских крестьян в степь, в 30-35 верстах от Акмолы на реке Нура были расположены в общей меже три поселка: Романовский, Рождественский и Преображенский. Это были последние поселки по Нуре, ниже по ней больше поселков не было. Образованы они были в 1895 году межевыми чинами акмолинского областного межевого отделения, когда был самый широкий выбор для нарезки переселенческих участков, что, по словам А. Букейханова, благоприятно отразилось на качестве наделов этих поселков. Так, в них процент неудобной к удобной земле был равен 3,6%, 6,7% и 4,3% соответственно. Эта разница была незначительна в сравнении с тем же процентом в наделах уже описанных в предыдущих частях поселков среднего течения Нуры. «Однокачественность» наделов описываемых 3 поселков оказалась и результатом того, что наделы их были небольшими (393, 247 и 135 душевых долей). Седельников, рассказывая о наделе поселка Романовского, говорил:

«Солонцы встречаются всюду на участке, как по берегам р. Нуры, во многих местах выгона и целинной степи, так и на пашнях; среди засеянных пшеницей полос - большая часть их покрыта коркой с довольно ясным налетом солей. Дождем почва смачивается трудно, мокрая, почти везде липкая (в некоторых лишь местах остается рыхлой); высыхает земля после дождя скоро, делается при этом довольно твердой и дает на целинной степи такие трещины, что верхом ехать опасно. «Корка» бывает не только на мягких землях, но и на целине. Пахать легче после дождя сырую землю. Целинная степь покрыта весьма редкой растительностью: ковыль, кипец, полынь настоль жидки, что большая часть почвы остается обнаженной. Ковыль восстановляется на залежах с большим трудом: на 6 летних залежах не появляется даже одиноких кустиков; нет их даже на 15-20 летних киргизских залежах. Из сорных трав в хлебах больше всего (1901 г.) колючки, просянки, шалфея; обилие колючки говорит о бесплодных глинистых почвах».

О наделе поселка Рождественского опрашивавший переселенцев Васильев писал следующее:

«Целина уже не поддается обработке сухой, после дождя земля липнет к плугу, в почве встречается мелкий камешек. […] В почвенном отношении, участок (надел пос. Преображенского) ничем не отличается от соседнего уч. Рождественского: тот же красноватый, глинистый верхний слой, та же желтая подпочвенная глина, без яснообозначенного переходного горизонта. […] Все три поселка не обеспечены сенокосами, а расположены на прославленной и действительно богатой в дождливый год р. Нуре»

«Укос на душу в 1901 г. (сухой) определился не свыше 1,5 копны (весом в 5 пудов). Значащийся на плане покос при оз. Коскуле за время существования (5 лет) пос. не делился ни разу: в дождливое лето осока и камыш по нему стоят в воде, а в сухой родятся совсем плохо и оставляются для скота (стадо гоняют к этому озеру). Степных покосов нет вовсе, травы на степи плохие; залежей косить тоже не приходится: полынь, колючка, просянка (в 1901 г. убирали и колючку)»

«Своего сена для прокорма скота никому обыкновенно не хватает; покупают у киргиз готовое сено и арендуют у них же покосы по р. Нуре и степные, хотя за таким сенокосом приходится ездить за 40-60 верст и при испольной аренде берут одну из 3 и даже из 4 копен. По переписи в 1899 (хорошем) г. с надельной площади покосов взято было в общем 1515 копен, т.е. на душу кругом пришлось, след., около 4 копен, против арендованных более 8 копен на душу же»

«По экспликации на плане покосов в площади уч., значится 373 дес.; действительно выкашиваемой площади покосов не более 100 дес. По переписи в 1899 г. (среднем) заготовлено было 869 копен сена с надельной площади, т.е. менее 4 копен на душу», или 8, копны с десятины, если площадь над. покосов принять за 100 дес.»

«Арендовать приходится верст за 5, 8, 10 и даже за 30» (пос. Рождественский). «Покосы по р. Нуре, невысокие, сухие, за 6 лет, со времени приписки крестьян, заливались всего 2 раза. Без аренды покоса переселенцам пос. Преображенского обойтись совершенно немыслимо. В 1899 (среднем) г. на 526 копен надельного покоса приходилось 2473 копны арендованного. Арендуют за 80 и даже за 175 верст, на оз. Кургальджин»!

На местах, где находились наделы этих поселков, раньше жили раньше казахи. Об этом свидетельствовали развалины оставленных ими усадеб, а в наделы поселка были замежеваны не только казахские покосы, но и пашни.

Между тем, переселенцам, устроенным на «млечных реках в кисельных берегах Киргизской степи», как писали казенные карбовонцы, приходилось ездить за сеном за 80 и 175 верст. Между поселком Преображенским и озером Кургальджин летом лежала безводная, зимой заносимая глубоким снегом, потому носящая у казахов характерное название «Муз-беля» («ледяной увал»), возвышенная степь, которую на севере огибала Нура наподобие дуги и которая совершенно необитаема и без дорог. Переселенцам, вероятно, приходилось пользоваться междууcтaвными дорогами, делая крюк по дуге реки Нуры, или посещая все зимовки казахов на юге Муз-беля, расположенные по цепи озер, тянувшихся с границы надела поселка Романовского до озера Кургальджин. Окрестность его была богата заправскими солонцами, где кокпек достигал таких размеров, что употреблялся на топливо, где встречались трясины солонцов оппа (пожиратель), засасывавшее неосторожно наступивших животных. Оппа, среди сухих солонцов, с кустами кокпека выделялась взбухшей, наподобие квашенного ржаного теста, с которым имело много общего по цвету и консистенции, мокрой плешиной, по краям прикрытой предательской коркой, наподобие сливок на застоявшемся кипяченом молоке. Так и казахи называли и корку оппа, и сливки последнего словом каймак. Букейханов писал, что «в этом царстве кокпека и совсем невкусных сливок ни американец Крюков, ни целые сонмы курских и волчанских зубров не вырастят ни даже хлебного зерна. Здесь то благодетель киргизского народа Крюков хочет наделить его целыми 200 десятинами на 1 хозяйство. Благодарность - за благодарность, долг платежом красен! Приезжайте, куряне, волчане сами, на киргизские кокпековые степи, киргизский народ умеет отблагодарить, берите на 1 хозяйство не 200, а 20 000 десятин и обратите «Белую Арапию», как парламентски выразился в 3-й Г.Д. джентльмен волчанский депутат Неклюдов, адресуя свою брань отсутствующему 4,5 миллионному киргизскому народу, которому 130 тысяч Неклюдовых не составляют и 3 процентов, в Америку».

Устроенным переселенцам приходилось ездить за сеном за 175 верст. Таковы «маленькие недостатки» не механизма, а огромного (168 миллионов десятин) Киргизского края. Соседи преображенцев казахи, также пользовавшиеся сеном за 175 и более верст, никогда так далеко его не возили. В этом для кочевого хозяйства не было надобности: казах гонял свой скот туда, где было сено и подножный корм, а местный неурожай трав для кочевого хозяйства не приносил такого удара, как крестьянскому хозяйству. За зиму казахские отгонные табуны лошадей, называемые по имени походной упрощенной юрты табунщиков - кос, шутя делали 200, 300, 500 и даже 1 000 верст, гоняясь за лучшими пастбищами. Это и была одной из черт приспособленности кочевого хозяйства к капризным стихиям своей родины - Киргизского края. Неизбежным условием прочности и живучести переселенческого хозяйства в степях Киргизского края являлся его переход в кочевое-скотоводческое хозяйство с его потребностью в обширных пастбищах и неуловимой подвижностью.

Седельников так высказывался про переселенцев поселка Романовского:

«Присмотревшись к местным почвам, некоторые приходят к заключению, что не будь даже неурожаев, зависевших от засух, здесь все равно век прожить нельзя: земли плохие, 12-20 летние залежи представляют собой пустыни, непригодные даже для выгона». Когда все целины распашут, говорили романовцы, бывшие колонисты-немцы из Саратовской губ., уходить отсюда надо!»

Это говорили колонисты, жившие в самой богатой в Киргизском крае долине реки Нуры. Близится час краха карточного дома современной политики переселения в Киргизский край.

Васильев, опрашивавший в 1901 году переселенцев с Кавказа поселка Рождественского, отмечал следующее:

«Многие недовольны тем, что здесь не только виноградников, не только даже садов фруктовых развести не удается, но даже огурцы - и те со всякими предосторожностями, на высоких навозных грядах и подсыпанной в лунки земли приходится сеять. Фруктовые деревья на все лады пробовали сажать: привозили семена и высаживали сеянцы, привозили и готовые дички, но все они пропадали обыкновенно. У одного хозяина в 1901 г. сохранились еще 1 яблонька и 1 вишневое деревцо, ростом арш. по 2,5; яблоня и не цвела, а вишня завязалась было, но от холодных ветров опала. Один хозяин попробовал было - высадил привезенный с Кавказа виноград, но он пропал в первую же зиму»