В хронике оно известно тем, что было спланировано казахской интеллигенцией, среди которых называют имена наркома просвещения Темирбека Жургенова, председателя ЦИК республики Узакбая Кулумбетова и других. Кроме того, именно с восставшими казахами советское правительство впервые в своей истории искало пути мирного урегулирования проблемы
Историки и независимые исследователи главными предпосылками к восстанию шаруа называют слишком рьяное и ревностное выполнение советских директив без оглядки на нужды местного населения. Так, первым шагом к восстанию стали обсуждения членами ЦК ВКП(б) темпов развития колхозной деятельности и реорганизация сельского хозяйства, прошедшие на пленуме в ноябре 1929 года. Решения, принятые на этом пленуме, включали в себя в т.ч. и переход кочевых народов на оседлый образ жизни, однако воплощение этой идеи в жизнь, согласно официальному указу, должно было вступить не раньше 6 сентября 1930 года. На деле же Филипп Исаевич Голощекин трактовал ход выполнения этих задач по-своему: уже к январю 1930 года, через два месяца после непосредственного обсуждения инициативы, ЦК Казахстана обязал перевести на оседлость 544 из 566 кочевых и полукочевых хозяйств страны.
В январе 1930 года ситуация усугубилась выходом ряда постановлений, которые дали широкие полномочия местным уполномоченным по конфискации байских хозяйств. Так как идеологическая машина советского строя поощряло не темпы перехода, а исключительно итоговые показатели, то ревностные борцы с байством не утруждали себя объяснительной работой с населением. Насильственная коллективизация дала свои плоды: если в 1928 году коллективизировано было всего 2% казахских хозяйств, то к октябрю 1931 года – уже 65%.
Помимо ставшего нормой принудительного вступления в колхоз существовали и перегибы в виде заготовок сельскохозяйственной продукции, налогов и мер административной ответственности. Известно, что незадолго до начала восстания только лишь в трех округах Казахстана были осуждены около 35 тысяч человек и более чем 22 тысячи хозяйств. У них было изъято имущество и выписано штрафов более чем на 23 миллиона рублей, отобрано 53,4 тысячи голов скота и 631 тысяча пудов хлеба.
Все эти притеснения спровоцировали 25 февраля 1930 года конфликт. Согласно докладной записке старшего представителя Военного округа в ряде аулов Иргизского и Жетикаринского районов начались погромы: восставшие крушили сельсоветы, сжигали документацию, заключали под стражу сотрудников, расформировывали колхозы и т.д. Выступления не были стихийными, напротив – они были хорошо организованы и имели своих руководителей, многие из которых получили военный опыт еще во время восстания в Туркестане 1916 года. К примеру, руководителем восстания был провозглашен Айжаркын Канаев, избранный ханом Кенжегаринской волости во время событий 1916-1917 гг.
Если говорить о ходе восстания, то оно прошло в строгой аналогии с восстанием 1916 года. Причиной тому исследователи называют руководителей восстаний, которые принимали активное участие в бунте четырнадцатилетней давности. Структура и властная вертикаль в руководстве также остались неизменны. У Айжаркына Канаева были свои советники, существовал своего рода повстанческий совет, куда входили Махмуд Айнекбаев, Кайып Баймуратов, Досжан Бастауов, Тилеп Жаналин, Мешитбай Канаев, Абдолла Кенжетаев, Урмагамбет Кудайсугиров, Нургали Мынбаев, Кайырлы Мырзабеков, Суингали Саметов и Абдибек Сегизбаев. Непосредственным руководством повстанческих войск занимался бывший визирь последнего бухарского эмира Алим-хана сардарбек Мукантай Саматов, незадолго до начала событий трудившийся в мечети.
Помимо всеобщего хана Айжаркына Канаева в регионах повсеместно появлялись свои локальные руководители, также называвшие себя ханами. Они назначали себе советников и военачальников. Так, в Иргизском районе руководил восстанием хан Томенбай Нурлыбай, которому помогали Исатай Сатыбалдин и Сыдык Айменов, советник и военачальник соответственно.
Следует отметить, что антисоветское восстание шаруа не было националистическим. В числе восставших наряду с казахами воевали и представители иных национальностей.
«В целом ряде районов (Казахская] ССР, Сибирь, Урал, ДВК, СКК) мы имели факты блока национальной (восточной) к[онтр]р[еволюции] с русской (преимущественно казачьей) контрреволюцией. Это тем более характерно, если учесть, то обстоятельство, что национал-контрики вместе с русским контриком идет на борьбу «против колонизаторской политики русских большевиков». В ряде восстаний и банд (руководимых к/р организациями) участвуют в тесном содружестве алтайцы и русские казаки (Ойратия), буряты [и] русские казаки (Бур[ят]-Монголия и ДВК), русские казаки и казахи-националы (Казахская] ССР). Местами русские казаки руководят восстаниями и бандами националов и наоборот (Ойратия — Бочкаревы, Ташкинов; каракумские повстанцы Казахстана: Мухор-Шибир и Чита)»
Из доклада КРО ОГПУ
Масштабы восстания были обширны: триста повстанцев захватило золотые прииски Жетыгаринского района, еще шестьсот человек получили полный контроль над городами Иргиз и Карабутак, были прерваны телеграфные сообщения между районными центрами, горели кооперативы и сельсоветы. Советское руководство отправило большие силы для подавления этих восстаний. Так, на борьбу с повстанцами были мобилизованы 43-й, 44-й, 45-й кавалерийские полка 8-й Туркестанской кавалерийской бригады, 38-й конноартиллерийский дивизион, а также 62-й отдельный дивизион войск ОГПУ.
Казахские шаруа придерживались тактики ведения партизанской войны. Ввиду отсутствия соответствующего количества оружия и боеприпасов им приходилось действовать небольшими конными отрядами. Если ситуация требовала объединиться чтобы нанести удар они объединялись, а при возникновении опасности мгновенно дробились и исчезали. Особая роль в этих конных отрядах отводилась мергенам, которые преимущественно занимались уничтожением офицерского состава карательных войск.
Уже 8 марта повстанцы захватили поселок Жайылма в Иргизском поселке. На следующий день вооруженные отряды шаруа двинулись в сторону города Иргиз, и послали своих представителей. Они же пообещали представителям Советской власти сложить оружие и разойтись по домам, если большевики прекратят притеснять население по религиозному признаку и навязывать колхозное строительство.
14 марта 1930 года отряд под предводительством Айжаркына Канаева с шестью сотнями человек атаковал Иргиз. Первая попытка войти в город завершилась неудачно, потери отряда составили 56 человек. На следующий день в помощь осажденным подоспели воинские части и ударили по повстанцам. Восставшие отступили и в столкновениях 20-21 марта 1930 года хан Айжаркын погиб, а его военачальник был схвачен в плен.
К концу марта в сражениях близ поселка Иргиз погибли Томенбай Нурлыбай, Сыдык Айменов и Исатай Сатыбалдин, а также порядка трехсот повстанцев. Поражение восстания стало следствием плохого вооружения повстанцев. При обыске было обнаружено лишь три винтовки, порядка пяти охотничьих ружей и несколько боевых секир. Кроме этого, у отступивших отрядов Нурлыбая были захвачены 104 верблюда и 55 лошадей.
Однако потеря руководителей повстанцев и нехватка оружия и провизии не остановили восстание. Немногочисленные отряды продолжали партизанскую войну, что заставило Красную Армию стянуть дополнительные силы в регион. Кроме того, широкое применялись разведывательные самолеты.
В конце апреля советская сторона приступила к мирным переговорам. К слову, это был первый за всю историю советского государства факт ведения мирных переговоров с повстанцами. Уполномоченным вести переговоры от лица государства был Алиби Жангельдин, который был знаком со многими руководителями восстания еще со времен комиссарства при Амангельды Иманове. Восставшими, которым доверили вести переговоры, были Жумагазы Байымбетов, младший брат Темирбека Жургенова Досжан Караев и некий А. Айменов.
В ходе переговоров восставшие потребовали вернуть незаконно конфискованный скот и мечети, а также издать декрет о запрете конфискаций. Кроме того, повстанцы требовали прекратить насильственную коллективизацию, искусственное обострение классовой борьбы и взимание хлебного налога у скотоводов, а также установить суммы налога в соответствии с количеством скота и образовать из повстанческих аулов административный район с особым статусом. Со своей стороны, Алиби Жангельдин даже пообещал амнистию всем участникам этого восстания.
Соглашение было подписано, повстанцы согласились сложить оружие. Однако Филипп Голощекин на эти условия не пошел. 3 мая 1930 года повстанцы сложили 17 винтовок, 12 дробовиков и 2 берданки, а уже 12 мая органы ОГПУ начали массовые аресты руководителей восстания. Обман Голощекина спровоцировал массовые откочевки казахов в земли Туркменистана, Узбекистана, Афганистана и даже Китая. Бывшие повстанцы предпочли сдаваться властям, а в аулах, где еще недавно шли бои с правительственными силами, началась новая волна коллективизации.
Однако были и те, кто решил продолжить восстание. Они выступали в Каракумах, в Кызылординском и Алма-Атинском округах с лозунгами «Лучше умереть чем переносить притеснения и обманы власти» и «Воевать с большевиками до последней капли крови». Известны два больших очага восстания, одно из которых возглавил Кожбан Жубанов и другое, получившее название Асанское восстание, возглавил Акмурза Тосов.
Отряды Кожбана Жубанова принимали участие в боях с правительственными войсками летом 1930 года, однако к 8 сентября уцелела лишь малая часть повстанцев, которая скрылась в пустыне Бетпакдала. Поводом для Асанского восстания послужил арест жителей 22-го аула Казалынского района Кызылординской области, которые отказались платить налог на зерно. Это вызвало недовольство жителей аула и уже к концу лета 1930 года число восставших достигло тысячи человек. Это восстание было подавлено осенью того же года.
Исследователи говорят, что число восставших за весь этот период достигло десяти тысяч человек, большинство из которых погибли в кровопролитных сражениях с регулярной армией. Из тех, кому удалось уцелеть и остаться в стране, суд приговорил к смертной казни около 200 человек, еще тысяча человек были привлечены к штрафам, отправлены в трудовые лагеря Восточной Сибири.
Существует мнение, что истинными организаторами антисоветских восстаний шаруа в 1930 году были политические, хозяйственные и военные деятели советского Казахстана. Так, согласно документам уголовных дел репрессированных казахов, можно выдвинуть версию, что в среде политических лидеров Казахстана действительно были недовольны советским руководством. Некоторые историки полагают, что кто-то из них действительно мог быть замешан в организации восстаний. Так, к примеру, назывались имена Узакбая Кулумбетова, Темирбека Жургенова, Сакена Сейфуллина как организаторов восстаний в Иргизском, Каракумском и Созакском районах соответственно.
В протоколах допросов репрессированных руководителей страны немало информации о восстаниях 1930 года. Султанбек Кожанов, к примеру, говорил:
«Практически подготовка к восстанию велась следующим образом: каждый из нас, членов организации, имел большие связи в районах, аулах, кишлаках. Среди этих связей была значительная часть родовых авторитетов. Их мы использовали для поднятия восстания. Например, в Яныкурганском районе, Южно-Казахстанской области, жил известный полуфеодал, родной отец члена нашей организации АРАЛБАЕВА. Отец АРАЛБАЕВА пользовался большим влиянием в ряде районов, прилегающих к Яныкургану. Я и ЕСКАРАЕВ теснейшим образом были связаны с полуфеодалами КУТЫБАРОВЫМИ, которые распространяли своё влияние в Кызыл-Кумах и Кара-Кумах. Подобных связей с врагами Советской власти на местах у каждого из нас насчитывалось очень много. Через этих людей и через мусульманское духовенство мы организовывали восстания»
Документ № 155 Протокол допроса С.Х. Ходжанова 31.07.1937
Или протокол допроса Турара Рыскулова, где он, в частности, сообщает об организации восстаний в Актюбинской области.
«К примеру, на территории нынешней Актюбинской области работу по организации восстания вел КУЛУМБЕТОВ Узакпай. Он связался с одним из активных членов организации, лично ему преданным, бывшим уполномоченным Наркомата Внешней торговли по Казахстану НАРЕНОВЫМ и другими и передал им наше мнение о необходимости открытого выступления против коллективизации. КУЛУМБЕТОВ и НАРЕНОВ через свои связи среди байско-мульских элементов, враждебно настроенных к советской власти, и спровоцировали восстание в ряде районов Актюбинской области. Это восстание приняло большие размеры, оттуда связывались с повстанцами Туркменистана и добивались установления связей с Ираном. Аналогичным путём организованы были восстания южных районов Казахстана. В этих восстаниях видную роль должен был играть и играл ЖУРГЕНЕВ Темирбек, работавший тогда в Наркомпросе Узбекистана. ЖУРГЕНЕВ происходил из очень авторитетного байского рода, из семьи крупных баев, в степях Каракума и Кзыл-Кума. Все это было использовано для поднятия восстания. Отец и братья ЖУРГЕНЕВА сами возглавили восстание».
Спецсообщение Н. И. Ежова И. В. Сталину с приложением протокола допроса Т. Р. Рыскулова. 5 июля 1937 г.
Однако вместе с тем, к таким документам нельзя относиться с абсолютной верой в их правдивость. Сейчас уже не секрет, что сотрудники ОГПУ НКВД позволяли себе угрозы, рукоприкладство, пытки и иные недозволенные приемы следствия, что заставляло даже самых стойких брать на себя вину в нелепейших обвинениях. Возможно, что показания, которые написаны в протоколах допросов – ни что иное, как выбитые сотрудниками ОГПУ НКВД признания.
Интересно, что в протоколе допроса Турара Рыскулова спросили: «Каким образом безоружные повстанцы хотели свергнуть советскую власть?», на что он ответил: «Мы и не надеялись на победы. Надежда была на то, что массовые выступления населения укажут Центральному Комитету Компартии об ошибочном пути развития страны».
