Среди казахской образованной и мыслящей прогрессивно элиты в начале ХХ века на почве защиты национальных интересов популярность приобрели профессиональные юристы, такие как  Раимжан Марсеков, Мустафа Шокай и Жакып Акпаев. Заслуги Ж. Акпаева (1876-1934) перед казахским народом чрезвычайно высоки. То была незаурядная личность, с несомненными задатками лидера, педагога и методолога, публичного правозащитника. 

Архивные источники отражают его неуступчивость по принципиальным вопросам; составленные при участии Акпаева петиции, письменные прошения, телеграммы отличаются собственным оригинальным стилем. Он умел излагать мысли логично, строго придерживаясь конкретной цели, отшлифовывая письменные документы так, чтобы обращение было составлено так, чтобы оно ясно понималось любым, кто с ним ознакомится.

Помимо профессионального образования и строгого юридического стиля его письменных прошений и ходатайств, Жакып Акпаев, на наш взгляд, в совершенстве владел знаниями психологии. Он не был затянут в сюртук, не стремился любой ценой усидеть в должностном кресле, - при необходимости мог отправиться в аулы и разъяснять жителям, простым казахам, смысл имперских законов и указов. Эти его качества подметил еще А.Н. Букейханов и привлек к общей борьбе. 

Акпаев был достаточно свободен в личном выборе методов политической борьбы, - в одном документе сказано, что в период пребывания в Каркаралинске в 1907 году Акпаев заявлял, что ему близки программные установки эсеров, или социалистов-революционеров. Хотя в это время он был в орбите взаимодействия с Алиханом Букейхановым, Миржакыпом Дулатовым, другими. Собственно, из этого факта можно понять, что в первом десятилетии ХХ столетия ради интересов народа лидеры будущего движения – партии Алаш находились в поиске, примеривая к себе разные платформы (кадетов, эсеров). Из разных идейных концепций казахские интеллектуалы заимствовали очевидно именно те, что соответствовали запросам степняков.

 Уроженец Каркаралинского уезда, тринадцатилетний Жакып, после окончания русско-казахской школы в Каркаралинске, выдержал экзамены и был принят в гимназию в Омске. Через несколько лет он перевелся в гимназию Томска. Не остановившись на этом, в 1898 году Жакып Акпаев поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета [Дулатбеков, 2012], началось его восхождение в сфере выбранной им будущей профессии, которая сделает его очень полезным для казахского народа.

Российский историк А.Толочко, изучавший омский период деятельности лидеров Алаш, пишет, что Ж.Акпаев окончил юрфак столичного университета в 1903 г. с золотой медалью [Толочко, 2019: 84]. С началом первой русской революции 1905 года, Жакып выступал с речами на митингах и собраниях, участвовал в мероприятиях политического характера в Омске, Петропавловске, Семипалатинске, других уездных городах Степного края [Толочко, 2019: 85]. Однако в статье А.П. Толочко не освещал деятельность Акпаева после 1917 года. 

Окончание престижного высшего учебного заведения дало возможность Ж.Акпаеву претендовать на занятие должности судьи, о чем он мечтал и где мог принести реальную пользу соотечественникам. Работал кандидатом в департамент уголовных дел Омской судебной палаты, исполняющим обязанности мирового судьи, наконец, судьей Омского арбитражного суда, и повсюду молодой казах сталкивается с социальной несправедливостью, знакомится с многочисленными жалобами на уездных начальников степных областей.

Теоретические знания на практике не всегда применимы, убеждается дипломированный юрист «инородец». Складывается почва для реализации его импульсивной натуры, направленной на социальную справедливость. Жакып Акпаев реализуется как публицист, размещая в газетах отклики на те или иные ситуации, его заметки публикует омская «Степной край», также охотно консультирует по исковым жалобам.

После издания императором 17 октября 1905 года «Манифеста об усовершенствовании государственного порядка», который провозглашал заведомо ограниченные, политические права и свободы, он приступает к разоблачению этой фикции вместе с активными казахскими деятелями во главе с А.Н.Букейхановым. Во главу угла протестов они ставят призыв к критике колониальной сути управления в степных областях. Казахи, как и другие народы империи, на равных должны участвовать в управлении государством, избирать своих представителей в Думу.

Не ожидая каких-либо указаний, Жакып Акбаев в Омске смело участвует в митингах и демонстрациях, выступает, хотя жандармерия относит его речи к «антиправительственным». Он критически оценивает Манифест, аргументируя свою позицию тем, что при самодержавии вообще не может быть допущена политическая свобода, и что только республиканская форма правления является желанной. 

В конце октября 1905 года решением общего собрания Омской судебной палаты Акпаева уволили из органов юстиции. Но это лишь усилило его желание идти «в народ» и раскрыть жителям очевидное – лживую суть царского Манифеста.

7-8 ноября 1905 года в Павлодаре Акпаев говорит об этом на массовом митинге, затем направляется в Каркаралы, по пути заезжая в аулы, Баян-Ауль и приобретая по пути единомышленников. Дело в том, что местные власти все откладывали разъяснение Манифеста, и большинство казахов не были осведомлены о его содержании. Потому речи Жакыпа были необходимы, их ждали, ему верили.

Апофеоз той исторической поездки Ж. Акпаева состоялся в родном для него городе Каркаралы.13 ноября он прибыл в город, а спустя два дня, 15 ноября 1905 года, уездный начальник Оссовский должен был объявить собравшемуся населению, о Манифесте. Этим воспользовались сторонники перемен: так, следом за уездным начальником слово взял Ж. Акпаев. Для собравшихся казахов он рассказал о Манифесте на казахскоя языке: что в Манифесте ничего не сказано о бесправном положении казахов, о произволе царских чиновников. Выступавший подчеркивал, что необходимо добиваться равоправия, с русским народом. Речь Акпаева поддержали собравшиеся казаки, татары, сарты и казахи (казахи были преимущественно на лошадях, верхом, поскольку в то время вблизи Каркаралы проходила сезонная ярмарка). Жакып в частности обратившись к казахам, заявил, что их грабят чиновники, требуя перегонных лошадей, корма для них, под разными предлогами, и что казахи на такие вымогательства должны облить их водой и гнать в степь [РГИА. Ф. 1405 Оп. 537. Д. 21]. 

Речь Акпаева сопровождалась смехом и криками в поддержку. После Акпаева уже стали смело выступать представители местной интеллигенции, русские и поляки, критикуя деятельность уездного начальства и непосредственно самого Оссовского [РГИА. Ф. 1405 Оп. 537. Д. 21].

Уездный начальник В. Оссовский вынужден был выслушать во время митинга все эти речи и негодовал, его обращения к начальнику полиции ничем не увенчались: толпа могла просто разнести приставов. Тогда он обратился выше, в Омск, добиваясь ареста Акпаева. Волнения русского и казахского населения в городе Каркаралинске Семипалатинской области 15 ноября 1905 года в связи с изданием Манифеста стали предметом рассмотрения в Министерстве юстиции. По разряду "секретные" дела изучались допросные документы и жалобы уездного начальства, в частности на действия  «старшего кандидата на судебные должности Акпаева» [РГИА. Ф. 1405 Оп. 537. Д. 21]. Часть сторонников Акпаева, выступивших на митинге в Каркаралинске, впоследствии отказались от своих слов. Практически он был единственным обвиняемым в организации беспорядков и неуважении к властям и даже самого императора. Акпаев однако доказал, приведя переводы его речи с казахского на русский и свидетелей, что он не намеревался никоим образом оскорбить личность царя. 

10 декабря 1905 года вышло распоряжение окружного прокурора Омской судебной палаты об аресте Ж. Акбаева. Казахи Омска, узнав о задержании Жакыпа, собрались у здания суда. Судье пришлось отпустить Ж. Акбаева под залог, нужную сумму собрали решительно настроенные казахи.

Пройдя таким образом испытание, чувствуя народную поддержку и ответственность за дальнейшие действия, Жакып выдвинул свою кандидатуру на выборах в I Государственную Думу, но местные власти сделали все, чтобы он не мог в них участвовать. Юридически «подкованный» Жакып счел необходимым обжаловать решение комиссии, эти документы также хранятся в архивах соседнего государства [РГИА. Ф. 1341. Оп. 538. Д. 648]. Принципиальность ситуации заключалась в противостоянии лично Акпаева системе, прогнившей и изыскивавшей любой предлог для ограничения избирательных прав «инородцев». Акпаев закалился и встал на путь самоотречения, когда ни аресты, ни тюремные заключения, ни попытки дискредитации его в печати не могли уже его остановить. 

Простые казахи уважали Жакыпа за знания, готовность прийти на помощь и ценили его свободу: когда его заключили в Семипалатинскую тюрьму, каждая волость поочередно доставляла ему кумыс и еду. Ему принадлежит мысль добиваться всеобщего избирательного права и пропорционального и территориального представительства без различия пола, религии и национальности путем тайного (еще лучше - открытого) голосования, равного, прямого и свободного при выборе лиц голосования. Он много размышлял о форме управления в степном крае. Наиболее оптимальной он считал «земство с автономией на окраинах с упразднении специальных узаконений для инородцев, и их обычаев, как факторов, служащих тормозом к наступательному прогрессу» [Тлепина, 2018: 158]. То есть, он добивался отмены понятия «инородцы» в отношении казахов, признания идентичности (традиций, соответственно языка и специфики казахского обычного права).

В 1907 году Ж. Акпаев, которому препятствовали госучреждения и не принимали на работу, переходит к частной практике. Об этом следует из документов архивного дела, под названием «Министерство юстиции. О принятии Якупа-Мурзы Акпаева в число частных поверенных при Семипалатинском окружном суде. 1907 год» [РГИА. Ф. 1405. Оп. 544. Д. 135].

Летом 1907 года в ходе Кояндинской ярмарки[1] Жакып вошел в юрту, где сидели члены Комиссии по отводу переселенческих участков, и заявил, что без заслушивания вопроса о переселенческой политике в Госдуме, казахи не отдадут переселенцам ни одного участка. Изъявив мнение большинства населения, тем не менее он был за этот проступок наказан штрафом в размере 90 рублей. 

Местная администрация Каркаралинского уезда убеждала генерал-губернатора выслать политически неблагонадежного Ж. Акпаева. Сначала его планировали выселить в Акмолинскую область, затем - в Якутию, на целях пять лет. Причем безо всякого суда. 

Во исполнение этого незаконного ходатайства, Ж. Акбаев был доставлен в Омск для дальнейшего этапирования в Якутскую область. Однако место ссылки было заменено на городок Копал Семиреченской области.

И из Копала Жакып продолжил свою работу по защите прав казахского народа: он  анализировал состояние хозяйства и положения коренных жителей, направлял письма в Сенат о злоупотреблениях чиновников, коррупции. За это в феврале 1910 года Жакыпу Акбаеву объявили, что в течение двух лет ему запрещено проживать в пределах Степного генерал-губернаторства. Из Копала его выслали в Тобольскую губернию. Здоровье Акпаева, и без того слабое, было подорвано перемещениями, условиями ссылки, постоянной слежкой и унижениями. Самое тяжелое для него было отлучение от практической правотворческой деятельности.

Лишь вернувшись в родной Каркаралы, он смог заняться адвокатской практикой. Защищать в 1916-1917 годах казахов от срочной мобилизации, поддержать движение и партию Алаш, составлять программные документы. «Почерк», авторский стиль Акпаева буквально прочитывается сквозь строки многих учредительных документов Алаш-Орды. Он оставался верен своему выбору – максимально и на высшем уровне представлять интересы нации, способствовать ее реанимации как полноценного паритетного члена общероссийского сообщества. По-видимому, проект автономии для казахов Акпаевым рассматривался совместно с Букейхановым, как промежуточный этап на пути к государственной самостоятельности.

Прекрасное сочетание, точнее гармоничное слияние высокого уровня образованности и общей культуры, постоянная эмпатия в отношении нуждающихся и обездоленных сопутствовали тому, что Жакып Акпаев стал незаменимым востребованным другом Алаш интеллигенции. До конца он оставался честным, открыто выражал свои взгляды. Организм его, ослабленный хронической болезнью легких, сократил его жизненный путь. 

В настоящее время имя и деятельность Ж. Акпаева, после долгих десятилетий полузабытия, возвращаются в исследованиях, публикациях. Есть смысл издать его записи, переосмыслить тот большой мыслительный процесс, который позволил казахскому юноше стать кандидатом в народные избранники в Думу, быть твердой опорой государственности и правительства Алаш-Орды и оформить политические требования казахской передовой общественности к Учредительному Собранию и т.д. 

Нам также удалось выяснить, что и младший брат Жакыпа Акпаева, по имени Бек, активно участвовал в защите интересов сограждан от произвола царских властей. Когда началась мобилизация казахов на тыловые работы в 1916 году, Бек вместе с четырьмя представителями волостей Каркаралинского уезда, подписал телеграмму на имя министра торговли и промышленности. 

Эта телеграмма из Каркаралы от 2 сентября 1916 года сопровождала письменное прошение о предоставлении отсрочки казахам «по призыву в армию» для 15 волостей Каркаралинского уезда Семипалатинской области. Под текстом самого прошения стояли всего 638 подписей представителей волостей. Этот документ хранится в российском историческом архиве [РГИА. Ф. 33. Оп.1. Д. 123. Л. 10-23]. Вместе с Беком Акпаевым ту историческую телеграмму подписали Стан Марчинбаев, Костахай Црымкаев, Хасен-Хан Сырлыбаев и Садвокас Мынырбаев [РГИА. Ф. 33. Оп.1. Д. 123. Л. 10].

То есть, представители жителей Каркаралинского уезда, в их числе неказахского населения, в обход уездного начальства, отчаявшись добиться на месте положительного решениях их запросов, обратились в правительство. Этот смелый шаг отражает как степень отчаяния населения, так и зрелость подавших телеграмму пяти активистов, готовых до конца пойти в поисках справедливого вердикта. В целом, уездный город Каркаралы «задавал тон» в политической борьбе в Казахстане первых десятилетий ХХ века, и в этом несомненно проявилось влияние правоведа и общественного защитника, адвоката, публициста Жакыпа Акпаева.

Изученные нами архивные документы начала ХХ в., из фондов РГИА, исследования краеведов и биографов деятелей Алаш указывают на тот факт, что в пробуждении самосознания коренного населения степных областей в то время большое место занимала критика уездного начальства, как воплощения административной власти самодержавия. 

5-13 декабря на втором Всеказахском съезде в Оренбурге, будучи избран в правительство "Алашорды", Ж.Акпаев выдвинул на том съезде идею создания постоянно действующей армии численностью до 26,5 тыс. человек. Жакып Акпаев сыграл ключевую роль в создании государственных институтов и правительства Алаш-орды, в определении границ автономии. 

Газета «Сарыарқа» часто печатала информации, подписанные Жакыпом Акпаевым. О его председательстве на очередном съезде газета сообщала в номере №2 от 19 июня 1917 года [Сарыарқа. 1917. Июня 19]. В том же номере в разделе «Объявления» была помещена следующая краткая информация:

«ЖАҚЫП АҚБАЕВ ТУРАЛЫ. 8-нші июнде Жақып мырза Ақбаев Учредителное собрание құрылыс законын жасайтын кеңеске Петроградқа жүрді һәм Жалпы мұсылман «бюросына» кірмек» [Сарыарқа. 1917. Июня 19].

Газета «Сарыарқа» в № 5 от 15 июля 1917 года называет его в числе других четырех кандидатов Казахского комитета Семипалатинской области [Сарыарқа. № 5, 15 июль, 1917]. Таккже в газете «Қазақ» за № 235 в тот период его фамилия значится под номером 20 в общем списке делегатов на Всеказахский съезд в Оренбурге.

Далее, фамилия Ж.Акпаева стоит в списке делегатов от Семипалатинской области на Учредительное собрание [Сарыарқа №9, 15 август, 1917].

В сентябрьском  № 14 за 1917 год газета Сарыарка сообщала о прошедшем областном съезде-совете: «…обласной кеңес деп атады. Кеңестің председателі – Райымжан Мәрсеков, орынбасары – Жақып Ақбаев, хатшылары – Имам Әлімбеков һәм Мустақим Малдыбаев болды. Одним из постановлений облсовета было открытие двухгодичных учительских курсов (по старинке курсы в газете были названы «медресе»: «…екі жылдық мүғалімдер шығаратын медіресеге» набирали желающих от каждой волости, и данный вопрос находился на контроле Ж.Акпаева. 

В том же номере сообщалось, что Ж.Акпаев вошел в состав Судебной Комиссии:

«Судебный комиссия. Жалпы қазақ сиезінде Құрылтайға баратын депутаттарға қазақтың билік жұмысын өзгертіп, жаңа жоба жасауға көмекші әр облыстан сот комиссиясы ашылсын деген қаулы бойынша, мына кісілер шақырылатын болды: 

1) Шәкәрім Құдайбердин. 

2) Ғабдыкәрім Ережепов (кандидаттыққа Бердібек Арғынбай­ұлы). 

3) Ғұмар Карпин (келе алмаса - Қоңырқожа Мәжитов). 

4) Сәдуақас Шорманов (кандидат - Ілияс Жанғарин). 

5) Нармамбет Ормәметов, йәки Смахан Бөкейханов. 

6) Ғұмархан Күзембаев. 

7) Манан Тұрғанбаев (кандидат - Мұхаммед Дұржанбаев). 

8) Райымжан Мәрсеков. 

9) Жақып Ақбаев (соңғы екеуіне кандидат Мұқыш Боштаев). 

Бұл кісілер 15-нші октябрде Семейде болып, заң жобасын жасауға кіріспек».

Эти информационные газетные сообщения отражают кипучую деятельность сподвижников и самого Акпаева по созданию органов государственной власти. Пригодились его знания права, истории, организаторские способности. 

После прекращения деятельности в правительстве "Алашорды", Ж.Акпаев возглавил казахский комитет в Каркаралы. В 1917 году казахский комитет Каркаралинского уезда дал разрешение на открытие «Медресе Йакубийа» (Жакыпа) с бесплатным обучением [Сарыарқа, №15, 29 сентябрь, 1917 ж.]. О первом наборе в эту школу и начавшихся занятиях писала газета [Сарыарқа. №19, 30 ноябрь, 1917]. 

В марте 1919 года газета опубликовала телеграмму от «начальника гарнизона г. Каркаралы» Ж.Акпаева о том, что он освобожден из тюремного заключения по распоряжению Колчака [Сарыарқа. 1919. № 74]. Эта телеграмма позволяет восстановить деталь биографии Жакыпа Акпаева: он взял на себя ответственность за безопасность горожан и возглавил во время гражданской войны, гарнизон военных формирований Алаш. Об этом факте биографы Акпаева до сих пор практически не упоминали. Так судьба привела его к руководству защитой того уездного города, Каркаралы, начальника которого, ставленника самодержавия В. Оссовского, он справедливо критиковал во время обсуждения царского Манифеста…

Следующий, 1920 год был судьбоносным для Алаш-Орды. Советская власть разделила население по «классовому» принципу. Начались гонения и «разоблачения», спровоцированные доносами. Вечерняя стенная газета СИБРОСТА, выходившая в г. Томск, в номере от 20 октября 1920 года, разместила следующую сводку:

«В Каркаралинске, на основании заявлений местных киргиз, представителями исполкома и киргизского отдела уездного бюро российской коммунистической партии, в присутствии муллы и представителей магометанского населения, был произведен осмотр городских мечетей. В алтаре татарской мечети обнаружены спрятанные там золотые и серебряные изделия, монеты, кожа, мануфактура, нитки, роговые гребенки, машинное и касторовое масло. В киргизской мечети обнаружен сундук с готовым мужским и женским платьем, трое беговых санок, железная кровать, 1086 коробок спичек, 1 пуд керосина, взломанный денежный ящик, торговые книги, деловые документы и векселя местных спекулянтов. Местное мусульманское общество результатами осмотра сильно сконфужено [Вечерняя стенная, 1920: 1].

Акпаев всегда стремился достичь независимости мирным, законным путем, без напрасного пролития крови. Амнистия Алаш еще не означала, что казахских деятелей сразу восприняла советская власть. Как и ряд других лидеров Алаш, Жакып Акпаев подвергся аресту. Об этом говорится в письме Секретаря Киробкома РКП (б) Коростелева [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 67. Д. 87. Л. 297-301]. То закрытое письмо составлено в декабре 1922 года, Коростелев писал:

«Неизменной и противоположной нам линии держатся киргизские интеллигенты, входившие ранее в националистическое правительство Алаш-Орды. Они чувствовали себя там очень свободно, обращаясь с киргизскими массами, разлагающе влияя на молодежь. На неоднократный вызов сюда, эти лица отделывались игнорированием, ввиду применения к ним меры ареста. Из арестованных доставлены в Оренбург Алихан Букейханов и Дулатов, а 3-й арестованный Акпаев находится в Семипалатинске» [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 67. Д. 87. Л. 299].

Сталинско-голощекинский режим не оставлял его в покое. За Акпаевым как и за другими алашевцами, велось наблюдение. Это очевидно, если прочесть отчеты ПП ОГПУ за 1927 год:

«В Семипалатинске на собрании учащихся Казпедтехникума член Краеведческого обществава Акпаев, читавший по приглашению Заведующего Педтехникума (оба виднейшие алашинцы) доклад на тему: «История казахского народа», между прочим, сказал: «Исключительная роль в истории казахского народа принадлежит ханам. Они проявили героизм в борьбе за национальную независимость против русского колонизаторства». Акпаев призывал быть готовым к защите своей самостоятельности и предлагал агитировать среди степной массы о необходимости службы в Красной Армии. Комментируя свой доклад, Акпаев в частной беседе, заявил, что «в борьбе казахского народа за свою независимость, движущей силой должна быть интеллигенция» [СГА КНБ. Ф. 9. Оп. 1. Арх. № 305. Л. 139-140].

Чувствуя слежку, в 1928 году, чтобы избежать политических гонений, Акбаев вынужденно перебрался на юг республики, где стал членом Коллегии адвокатов Сырдарьинского округа. Вскоре он был отстранен и от этой деятельности, и переехал в село Новотроицкое Чуйского района Жамбылской области, где занялся научно-творческой работой. Осенью 1930 года он был арестован за участие в движении и правительстве Алаш-орды, и заключен в тюрьму. 

Отсидев полтора года в тюрьме, в 1932 году был сослан в Воронежскую область на пять лет. После того, как здоровье Акпаева ухудшилось, его знакомые добились амнистии, он досрочно был освобожден и приехал в Алматы на лечение. Однако болезнь была уже неизлечимой, и он скончался 4 июля 1934 года.

Согласно некоторым данным, у него остались дети, два сына и четыре дочери от любимой супруги Гульбахор. Они назвали их оригинально: сыновья Камилмурат, Камилшат, дочери Аргуния, Наймания, Аспазия и Андромеда. Дети казахского правоведа, публициста, этнографа, педагога прожили достойную жизнь. Об их судьбах и других потомках Ж.Акпаева есть информация в Интернет-ресурсах [см. Жакып Акбаев]. 

Научно-публицистическое наследие казахского правоведа, адвоката, одного из теоретиков-основателей автономии и государственных институтов Алаш-Орды, военных формирований оборонного характера, Жакыпа Акпаева, представляет собой национальное достояние. Его относят к первым казахам-этнографам, поскольку он с 1907 года состоял членом Семипалатинского подотдела Русского географического общества и является автором очерка о семейно-брачных отношениях у казахов. В 1927 году он написал историко-этнографический труд «О происхождении казахского народа», читал лекции на эту тему студентам Казпедтехникума в Семипалатинске. Этот его труд, к сожалению, не получил широкой известности.

Опираясь на конкретные примеры попрания естественных прав коренных жителей, их идентичности, Акпаев и его сторонники выдвигали проекты автономии и признания права нации на традиционные формы брака и семьи, судопроизводства, прав на земельную собственность как наследие предков. Эти законные требования они облекали в форму легитимных письменных прошений, не нарушая имперского законодательства. Каркаралинский уезд, не без участия Жакыпа Акпаева, в пером десятилетии ХХ столетия стал местом старта политической платформы Алаш.

История казахов навечно хранит особое искусство риторики Ж.Акпаева, ведь своим  примером он и его единомышленники посягнули на основу основ самодержавия, однако этим и привлекли на свою сторону тысячи сограждан. 

Источники:

Вечерняя стенная газета СИБРОСТА. Томск. 20 октября 1920 года. № 61. 

РГИА – Российский государственный исторический архив, СПб.

«Сары арқа». Алаш қ. 1917-1918.

Литература:

Дулатбеков Н. Санкт-Петербургские страницы Жакыпа Акбаева. Часть 2. 4 апреля 2012. https://nomad.su/?a=15-201204020012 

Жакып Акбаев. Электронная библиотека Алаш  https://alash.semeylib.kz/?page_id=2202&lang=ru 

Тлепина Ш. В. Жакып Акпаев: неизвестная автобиография // Право и государство. 2018. № 3-4(80-81).

Толочко А.П. А. Н. Букейханов и Ж. Акпаев: Омск в судьбах основателей казахского движения «Алаш» // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 1 (21). С. 81–85. 

[1] Кояндинская, или Ботовская ярмарка - периодически созываемая с 1848 года в ауле Коянды на трассе Каркаралы - Петропавловск. Самая крупная из сезонных торгов Семипалатинской области. Проводилась раз в год, примерно с 1 июня по 1 июля. На ярмарке проводились социально значимые собрания, обсуждались насущные темы.

Гюльнар Муканова1, Ажар Ахметжанова 2

1 Филиал Института Истории и этнологии имени Ч.Ч.Валиханова в Астане, профессор. ВНС.

2 Международный Инженерно-Технологический Университет, Алматы., 

Профессор кафедры «Социально-гуманитарные дисциплины и мировые языки»