недостаточно изучены и малоизвестны современному читателю. Одна из них – история судебного процесса над строителями «красной столицы». В учебных материалах это событие известно, как один из многочисленных примеров жестокости и бесчеловечности советской репрессивной машины.

В изданной в прошлом году книге Елизаветы Григорьевны Малиновской «Репрессированная архитектура» всплывают ранее неизвестные факты, которые показывают логику действий советского руководства и карательной системы. Вместе с исследователем портал QAZAQSTAN TARIHY предлагает погрузиться в события нашей истории, происходившие в 20-30-е годы прошлого века. 

Итак, после победы Советской власти в 1920 году была образована Казахская автономная советская социалистическая республика со столицей в городе Оренбурге. Решением Центрального комитета Казахской АССР от 9 февраля 1925 года столица республики была перенесена в Акмечеть. 15 апреля 1925 года в городе Акмечеть был торжественно открыт V съезд Советов Казахской АССР. На съезде были приняты очень важные решения: народу вернули историческое название – «казахи» вместо «киргизов», «Киргизская Республика» была переименована в «Казахскую Республику», а Акмечеть переименовали в Кызылорда, то есть «красная столица».

Город стал преображаться на глазах: появилось электрическое освещение, началась новая стройка, росло население города. С приобретением столичного статуса возникла необходимость строительства различных государственных учреждений, учебных заведений, библиотек, больниц и производственных объектов. Совета Народных Комиссаров республики выделил необходимые финансовые средства для строительства новой столицы. Значительный удельный вес в сооружениях 1920-х годов, как и до революции, составлял региональный вариант «кирпичного стиля». В частности, пристанционные постройки - развитые инфраструктуры с вокзалом, депо, водокачкой, жилыми комплексами.

На смену региональным тенденциям проектировщики Москвы, Петербурга предложили «свою» столичную архитектуру. Их усилиями Кзыл-Орда за три года превратилась в современную агломерацию, застроенную новыми по типологии и функции зданиями – жилыми, административными, учебными. Используя минимум строительных средств (материалы, конструкции) в связи с их дефицитом, архитекторы за короткий срок разработали 150 типов домов.

В новом городе жили простые горожане, по соседству с ними расположились семьи проектировщиков - В.Н. Львова, А.В. Будасси, и, в том числе, руководство республики - Т.Р. Рыскулов, У.Д. Кулумбетов.

В оформлении правительственных особняков, административных зданий (библиотека, государственные организации) для большей представительности использовали классические: профилированные колонны, фризы, кессонированные деревянные потолки. В некоторых общественных и большинстве жилых сооружений проектировщики применяли региональные приемы жилых построек, например, строительство из кирпича-сырца: они были дешевле и просты в изготовлении. 

Один из проектировщиков Кзыл-Орды профессор, инженер-конструктор С.Л. Фельдман поддерживал использование регионального опыта в строительстве современных зданий. В частности, С.Л. Фельдман отметил стилистику зданий Кожсиндиката и Сельхозбанка архитектора В.Н. Львова как позитивный опыт.

«Не нужно пренебрегать мотивами Востока, которые в истории искусства занимают немалое место. Нужно их обдумать, обработать, искусно переплетенный в клубок узор распутать, развернуть, упростить для того, чтобы смело вложить в такую же смело задуманную форму постройки; да и сам по себе каждый стиль вырабатывался веками, приспособляясь к условиям, местному климату, быту и, в целом, стране и народу».

Через два года после начала строительства, в 1928 году, большевики намеревались торжественно открыть новую столицу. Несмотря на то, что выбор места для столицы был абсурден с природно-климатической (зона пустыни с резко-континентальным климатом), экономической точек зрения, озеленения, не было условия для развития промышленности. Непродуманное планирование породило неоправданные затраты громадных средств, аврал и штурмовщину, которые выдавались за трудовой энтузиазм.

Проект реконструкции города подготовила группа приезжих специалистов, талантливых гражданских инженеров и архитекторов. Им, а курировавшим строительство столицы членам правительства, в конечном итоге пришлось нести ответственность за «вредительство» при проектировании города.

Над строителями «Красной столицы» была устроена подлинная расправа. В Кзыл-Орде начался один из первых в СССР политический процесс над технической интеллигенцией. Так как до 1936 года Казахстан был в составе Российской Федерации на правах автономии в Кызыл-орду приехала выездная сессия Верховного суда РСФСР. Суд проходил в середине октября 1928 года в здании клуба железнодорожников. Оскорбительные выкрики толпы, как писала газета, «пролетариата столицы», перемежали публичные требования казни над «бывшим дворянами», «бывшими инженерами».

Основными обвиняемыми стали руководители строительства города Кзыл-Орды всех уровней: Серафим Алексеевич Баграков (начальник строительного бюро при Стройкоме СНК), главные инженеры НКВД (И.И. Маркушевич, М.И. Попков) и СНК республики (М.Т. Тынышпаев), член комиссии СНК по переносу столицы С.Д. Акаев. Александра Владимировича Будасси и его помощника Семена Борисовича Гольдгора (из Москвы) доставили под конвоем. По процессу проходили прорабы Д.Е. Крисанов, В.Н. Ефремов, НД. Богинский, Н.Н. Суханов, Е.Е. Шлом, главный бухгалтер строительного бюро И.Я Осокин, контролер ФКУ В.Д. Авдонин, всего 14 человек.

Три часа прокурор читал обвинительное заключение, обвиняя инженеров в контактах с зарубежьем, непролетарском происхождении, некачественных работах (небольшие трещины в штукатурке), завышенных сметах «на красоту» (арки н колоннада фасадов Сельхозбанка), и даже в использовании сырца, подразумевая заведомо некачественные постройки.

В конечном итоге на 13-й день процесса суд оправдал И. Маркушевича и С. Багракова. Остальные были приговорены к различным срокам, но в связи с 10-летием Октябрьской революции суд провозгласил амнистию. Осокину и Гольдгору дали 3 года строгой изоляции, заменив в конечном итоге на «принудительные работы по специальности». Самое большое наказание было у Будасси: 4 года строгой изоляции, позже сокращенное наполовину.

Удивительно сложилась судьба талантливого инженера Александра Владимировича Буддаси. Чтобы воспользоваться его опытом и знаниями при строительстве очередных коммунистических строек советское руководство ... сажало его в тюрьму. Только освободившись из тюрьмы в мае 1930 года, инженер был доставлен в Ташкент, где проходил процесс над вредителями на водном транспорте. Десятки инженеров проходили по делу «Средазводхоза», в том числе Буддаси. Он был вынужден признаться в том, что «разделял интересы крупного частного капиталиста Чаева, стремился к привлечению иностранных капиталистов, затем примкнул к вредительской группе Средней Азии». Все, проходившие по процессу, получили длительные сроки. За что? Почему инженеры, котоые беззаветно работали на благо советского государства, вместо заслуг и похвалы получиил многолетние сроки? Ответ на этот вопрос привел в столицу Советского Союза – Москву.

Вместе с Александром Будасси в вагонах везли выдающихся ученых, профессоров Георгия Ризенкампфа, Владимира Журина, Бориса Пошлина, Федора Моргуненкова, Владимира Маслова, инженеров, имевших большой опыт по обводнению пустыни, Ореста Вяземского, Климентия Зубрика, Николая Хрусталева, Константина Вержбицкого, главного инженера водного хозяйства Узбекистана Александра Ананьева, опытного ирригатора В. Пашкова и других. Это был цвет технической интеллигенции. Только прибыв в Москву, арестанты поняли суть беспрецедентной судебной инсинуации, в которой они оказались. Их не собирались уничтожать, как дореволюционных «спецов», как предполагали сами заключенные. Государство решило использовать их труд и опыт бесплатно! Высококвалифицированные мелиораторы Средней Азии требовались для строительства Беломорско-Балтийского канала.

Непосредственно на Лубянке организовали конструкторское бюро для подготовки проектной документации канала. Это была одна из первых шарашек системы советских лагерей. Так А. Буддаси с группой ученых попал в Белбалтлаг на строительство Беломорско-Балтийского канала.

Инженерам приходилось решать многие инженерные проблемы в связи со сложнейшими условиями Карелии: заполярная климатическая зона, экстремально твердые грунты, ледники, пески-плывуны, болота. После неурожая предшествующих лет в стране не хватало валюты для приобретения необходимого оборудования за рубежом.

Полностью отсутствовала техника, не было бетона для стен и шлюзов канала. Строительным материалом служили земля, торф, дерево. Сроки были нереально сжатыми – на строительство канала отводилось 20 месяцев. А это 226 километров сложного рельефа с дамбами, 5 плотинами, 19 шлюзами. После завершения в общих чертах проекта канала проектировщиков переместили в ОКБ непосредственно на место строительства.

На торжественное открытие канала прибыл сам вождь народов Сталин. По итогам строительства мелиораторы получили правительственные награды. Заместителю главного инженера строительства канала Константину Вержбицкому вручили орден Ленина, орденом Трудового Красного Знамени наградили главного инженера Беломорстроя Николая Хрусталева, Ореста Вяземского, Владимира Маслова, Климента Зубрика. 

Инженера А.В. Будасси наградили прекрасным деревянным особняком и машиной. Амнистия и такой неправдоподобно сказочный финал заключения тогда еще имели место.

На строительстве канала Москва-Волга. 1 - Г.Д.Афанасьев, 3 - С.Я.Жук (главный инженер строительства), 4 - А.В.Будасси

В дальнейшем он работал на строительстве канала Москва-Волга, за что был награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

После ввода в строй канала Москва-Волга Александра Владимировича вновь арестовали. Талантливый инженер-конструктор провел в тюрьме около года. Он освободился в 1940 году старым и больным человеком, ему было 62 года.

Через полгода после освобождения его не стало. А.В. Будасси был похоронен на Ваганьковском кладбище.

За цифрами и фактами спрятаны судьбы талантливых людей, вынужденных гробить свой дар в утопичных социалистических мега-проектах. Все представители технической интеллигенции давно реабилитированы, но история требует справедливой оценки их труда, восстановления биографических строк, вырванных из жизни пьесы.