Среди бюрократов Российской империи, как бы там ни было, встречались и такие, кто был способен провести глубокий и содержательный анализ существа проблемы и если не предложить комплексный план ее решения, то хотя бы предостеречь от ошибочных действий. К таким, например, можно отнести министра земледелия А.С. Ермолова, предостерегавшего от бездумной переселенческой политики. Но его голос, как и голоса других разумных чиновников, услышан не был.

Но в казахской среде не было таких личностей которые могли бы поднять эту проблему.

Еще до Первой русской революции 1905 – 1907 годов стало очевидным, что одной из основных проблем, стоявших перед империей, была перенаселенность деревень в европейской части России. Первыми на это обратили внимание в специальной комиссии Центрального статистического комитета МВД. По расчетам выходило, что избыточное трудоспособное население на селе составляло 22 млн человек.

Вопрос: «Как решать эту проблему?» - был предметом достаточно оживленной общественной дискуссии (несмотря на цензуру и бюрократическое засилье, в Российской империи была возможна общественная дискуссия).  

Участники дискуссии предлагали три возможных решения:

1. Отдать крестьянам земли государственного запаса и императорской фамилии, а также помещичьи земли (отдельная тема обсуждения: отдать землю с выкупом или нет).

2. Переселить избыточное крестьянское население за Урал, включая казахские степи.

3. Интенсифицировать сельское производство и за счет этого поднять крестьянские доходы, что должно было бы снизить социальное напряжение.

Еще одно возможное решение – ускоренная урбанизация и повышение качества городской жизни – практически не обсуждалось.

 Что касается реализации проектов,  как показали расчеты, вопрос не находил своего решения. Пригодных к использованию в сельском хозяйстве государственных, императорских и помещичьих земель было недостаточно, чтобы ликвидировать крестьянское малоземелье. Поэтому Петр СТОЛЫПИН, став председателем совета министров, остановил свой выбор на переселении крестьян из внутренней России и интенсификации сельского хозяйства.

Немного отвлекусь на то, как решалась задача интенсификации сельхозпроизводства. Крестьянам был разрешен свободный выход из общины, с выделением земельного участка. Иначе говоря, были ликвидированы последние остатки крепостничества. Ничего другого для повышения интенсивности сельхозпроизводства сделано не было.

Но хорошие урожаи предвоенных лет, особенно на фоне неурожайного последнего десятилетия XIX века, в сочетании с ростом цен на зерно на мировых рынках, создали впечатление успешности реформ.

 Примечание.

В последнее пятилетие XIX века (1896 – 1900 гг.) средняя урожайность зерновых составляла (в ц/га): 6,5; 5,4; 6,3; 7,1; 6,6. В последнее пятилетие перед войной (1909 – 1913 гг.) средняя урожайность составляла (в ц/га): 8,3; 7,6; 5,8; 7,8; 8,7.

В 1898 – 1902 гг. средняя цена за тонну ржи в Одессе составляла 95,4 германских марки. А в 1909 – 1913 гг. – уже 116 германских марок.

Не принесла ожидаемого эффекта и переселенческая политика. Во-первых, она так и не сняла проблему перенаселенности губерний в европейской части России. В Сибирь и Казахстан с 1906-го по 1914 год переселились 3 772 тыс. человек. Напомню, что избыточные трудовые ресурсы на тот момент насчитывали 22 млн человек.

Во-вторых, 1 026,6 тыс. переселенцев вернулись обратно. Эти люди, в основной массе, уже продали свои земельные наделы и жилье, когда отправлялись осваивать новые территории. То есть они возвращались на пустое место. А это не могло не сказаться на социальном климате деревни, в результате росло общее недовольство политикой властей.

Переселенцы предполагали, что их ждут чуть ли не райские кущи. Им выделялось по 15 десятин душевого надела, что кратно превосходило обычные для европейских губерний наделы – одну-две десятины земли. Но в действительности получаемые земли требовали мелиоративных и ирригационных работ, чтобы их возможно было возделывать.

Наконец, выделяемые земли изымались у казахов как излишки, что порождало между ними и переселенцами конфликты. То, чего не могли понять сановные бюрократы в Санкт-Петербурге, оказалось вполне доступно простому крестьянину из Калужской губернии М. СУМКИНУ, поехавшему в качестве переселенца в Семипалатинскую область: «Для переселенческих участков отрезаются земли, признаваемые для киргизов излишними. „Излишни" ли на самом деле эти земли киргизам или нет — вопрос, видимо, очень спорный. В любом месте после отрезки земли и населения поселка киргизы не только нанимаются к крестьянам в работники, но и арендуют у них кусочки посевной земли, бывшей прежде в их пользовании. Поэтому первые годы по заселении поселка между новоселами и киргизами неизбежно происходила вражда, а иногда и кровавые столкновения».

Среди сторонников переселенческой политики бытовало мнение, что миграция русских крестьян не будет ущемлять интересы бедных казахов, а коснется только богатых, у которых и будут изыматься «излишки» земли. На деле всё произошло ровно наоборот. Пользуясь особенностями административного устройства и близостью к царской бюрократии, богатые казахи не только ничего не потеряли («излишки» изымались как раз у казахской бедноты), но даже получили выгоду. Они сдавали свои земли в аренду русским переселенцам, нанимали в качестве батраков тех крестьян, кто, в конце концов, остался без земли.

Переселенческая политика, не принеся особых выгод крестьянам, больно ударила по основной массе казахов, оставив их без земли и возможности вести привычный образ жизни.

Даулет ИЗТЕЛЕУ 

Перевод: Г. Сериккызы

Для копирования и публикации материалов необходимо письменное либо устное разрешение редакции или автора. Гиперссылка на портал National Digital History обязательна. Все права защищены Законом РК «Об авторском праве и смежных правах». kaz.ehistory@gmail.com 8(7172) 79 82 06 (внутр. – 111)