После падения коммунистического строя в новых суверенных государствах бывшего СССР появилось немало исследований, в которых по-новому представлена история мусульманских народов бывшей империи. Портал Qazaqstan Tarihy продолжает знакомить читателей с работой исследователя Салавата Исхакова, рассказывающая о жизни Туркестана после установления советской власти
После установления советской власти в Туркестане из всех бывших членов Турккомитета только Мустафе Шокаю удалось избежать ареста. Поэтому от некоторых русских организаций в его адрес поступили предложения организовать антисоветское правительство. Тем не менее, Шокай отказался от этих предложений, ссылаясь на то, что он «не чувствовал себя в состоянии выполнить подобную задачу, ибо для ведения борьбы не было никаких средств и сил», а также на то, что «заранее было известно, что русские войска не станут действовать под начальством мусульманина».
Кроме того, по мнению Салавата Исхакова была еще одна причина, по которой М. Шокай мог отказаться от роли лидера сопротивления. На первых порах Туркестанский краевой мусульманский совет во главе с Шокаем был лоялен советскому правительству в надежде на то, что тому удастся урезонить большевиков, провоцировавших рознь и вражду между мусульманским и русским населением Туркестана
Весь октябрь 1917 года в Ташкенте шли кровавые столкновения между русским населением, в то время как мусульмане оставались нейтральными. На этот раз большевики попытались привлечь М. Шокая на свою сторону, предлагая должность председателя Туркестанского Совета народных комиссариатов. В ответ на это 1 ноября 1917 года М. Шокай вместе с двумя своими соратниками выехал из Ташкента в Самарканд, а оттуда отправился в Коканд, Наманган, Скобелев (Фергана), Маргилан и Андижан. В ходе этой поездки он общался с местным населением, на основе чего сделал вывод, что мусульмане Туркестана не согласны ни на какие действия под флагом свергнутого Временного правительства.
Много лет спустя Мустафа Шокай напишет: «Я далеко не принадлежу к числу хулителей Февральской революции. Наоборот. Был ее энтузиастом и остаюсь ее защитником против старой для нас всех, одинаково неприемлемой российской монархии». Однако подводя итоги революции в Туркестане, он отмечал, что «если бы туркестанцы сами были хорошо подготовлены к восприятию революции, к ее практическому использованию, Туркестан легче, чем какая бы то ни было другая часть старой России, мог бы осуществить многое из своих национальных требований». Вместе с тем, Шокай полагал, что в ходе революции в Туркестане местным жителям пришлось столкнуться не столько с социалистами, сколько с представителями старого режима: «Если Маллицкий (бывший ташкентский городской голова) говорил «пусть сами туземцы проводят своими силами трамваи, электричество, пусть сами они создают свое «образцовое городское хозяйство, то социалисты говорили: «Пусть сами туркестанцы руководят железными дорогами, телеграфом, почтою…».
По словам исследователя, анализируя итоги национально-освободительного движения, М. Шокай видел причины ее поражения, с одной стороны, в отсутствии внутреннего единства в понимании задач и требований эпохи. С другой стороны, он обвинял социал-консерваторов в том, что «за предоставление суда по шариату наше духовенство было готово принять какой угодно режим над Туркестаном». Политическую ситуацию в регионе также усложняло то, что консерваторы признали власть большевиков. М. Шокай объяснял свою позицию так: «Нам казалось, что приличная автономия в пределах Российской демократической республики, дающая возможность развитию здоровых национальных начал, куда лучше широчайших свобод на основе шариата».
«Можно удивляться той беспримерной лояльности, тому тяготению к русской государственности, которое обнаружило мусульманское население... Можно удивляться тому отсутствию центробежных сил на мусульманских окраинах, которые, казалось бы, должны были получить огромное развитие...»
Известия Всероссийского мусульманского совета,
8 сентября 1917 года
Председатель Всероссийского мусульманского совета Ахмед Цаликов, в свою очередь, обобщая информацию в т.ч. из Туркестана, предупредил новую власть не повторять ошибки прежнего режима: «Русское общество и русская печать не в достаточной степени оценивают ту позицию, которую заняло в переживаемый момент мусульманское население России и какими чреватыми для государства последствиями могло бы сопровождаться изменение этой позиции».
Историк Салават Исхаков в своей статье утверждает, что единства не было и среди казахских жузов. Во главе Восточной Алаш-Орды стояли представители рода Алихана Букейханова (Семипалатинская область), в Западной Алаш-Орде господствовали два рода во главе с Халелом и Жаханшой Досмухамедовыми и Губайдуллой Алибековым, в Иргизском узде Тургайской области - род Абдуллы Темирова (Младший жуз), в Тургайском уезде Тургайской области предводительствовал род Ахмета Биримжанова (Средний жуз), всем им в Тургайском уезде противостоял род во главе с «ярыми» большевиками Амангельды Имановым и Алиби Жангильдиным (Средний жуз). Сам Мустафа Шокай родился в Перовском уезде, выходцы из которого проживали в Сыр-Дарьинской области (Старший жуз). В этой же области, особенно в Перовском и Казалинском уездах, было много казахов из Малого жуза, к которому принадлежал Сералы Лапин, пользовавшийся их поддержкой в борьбе с Шокаем.
Мустафа Шокай отмечал, что львиная доля казахов была за объединение всего Казахстана с Туркестаном. Меньшинство же, по мнению С. Исхакова, во главе с Алиханом Букейхановым, Ахметом Байтурсыновым и Мыржакыпом Дулатовым, хотело войти в состав автономной Сибирской области. Сам М. Шокай, к слову, нещадно критиковал инициативу меньшинства.
Ташкентская газета «Великий Туркестан» в декабре 1917 года объясняла, что объявление автономии Туркестана не означает отделения его от России. Наряду с этим, газета предупреждала, что «покушение на права туркестанских народов, откуда бы оно ни исходило, может повлечь за собой такие последствия, перед которыми побледнеют даже кровавые события», происшедшие 13 декабря 1917 года в Ташкенте - тогда была разогнана мусульманская демонстрация, которая была организована в связи с провозглашением туркестанской автономии.
В ноябре 1917 года была провозглашена Кокандская автономия, которая выступала за восстановление Кокандского ханства и учреждение Среднеазиатского халифата. Правительство Коканда не без помощи английской стороны развернуло борьбу против большевиков за Туркестан. Интересно, что еще в 1908 году немецкий тюрколог и арабист Мартин Хартман (1851-1918) опубликовал книгу «Chinesisch-Turkestan. Geschichte, Verwaltung, Geistesleben und Wirtshaft», в которой излагал свои доводы о необходимости создания проевропейского государства «Киргизстан» в русско-китайской приграничной территории. По мнению М. Хартмана, эти народы ненавидели как Россию, так равно и Китай, и при первом брожении в России или Китае они обязательно восстанут. Однако подобные замыслы не встретили в 1917 году поддержки ни тюркских народов Центральной Азии, ни их правительств.
Демонстрация, приветствующая Кокандскую автономию, ноябрь 1917 года
Другой интересный момент, который приводит автор в своей статье, это национальный состав правительства Кокандской автономии, который состоял из высокообразованных кадров из числа основных тюркских народов края. Председателем правительства автономии, а заодно и министром внутренних дел, был Мухамеджан Тынышпаев, его заместителем был татарин, уроженец Оренбургской губернии, Шах-Ислам Шагиахметов, Мустафа Шокай возглавлял отдел внешних сношений, деятельность народной и общественной безопасности курировал узбек Убайдулла Ходжа, министерство землеустройства и водопользования возглавлял узбек, ученый-агроном Хидаят-бек Юргули-Агаев, другой узбекский горнопромышленник и предприниматель Абиджан Махмуд руководил министерством продовольствия, казах Абдурахман-бек Уразаев был членом Туркестанского Временного Народного Совета, а при Кокандском правительстве занимал должность заместителя министра внутренних дел, а министром финансов трудился еврей Соломон Герцфельд.
Столь широкое представительство разных народностей в правительстве породило серьезные противоречия, которые в конце концов выявили политическую неподготовленность местной элиты. С. Исхаков отмечает, что, к примеру, улемисты были против Кокандской автономии, где руководящие должности находились в руках казахской интеллигенции. По этой причине впоследствии местная элита не сумела мобилизовать своих сторонников для защиты автономии.
Уже в начале 1918 года М. Тынышпаев покинул пост председателя правительства, мотивировав свое решение несогласием с действиями некоторых членов правительства, которые, по его мнению, могли спровоцировать конфликт с большевиками. Его место занял Мустафа Шокай. Он же стал идейным вдохновителем созыва 20 марта 1918 года парламента, треть мест которого гарантировалось немусульманскому населению автономии.
Но планам М. Шокая не суждено было сбыться. Как только правительство объявило о желании организовать парламент активизировались местные кокандские большевики. Уже в феврале 1918 года автономия была разгромлена. Очевидцы отмечали, что в погромах сгорело около 11 тысяч дворов, 37 мечетей, 11 медресе, ряд банков, магазинов, коммерческих контор, базарных лавок, школ Коканда, погибло свыше 10 тысяч мирных жителей, которых обстреливала не только артиллерия, но и аэропланы. Город был сожжен и разграблен отрядами Красной гвардии, дашнаков, частями Ташкентского гарнизона.
«Одна третья часть старого города превращена в развалины. Сейчас тысячи кокандцев остались без крова, одежды и еды. Такое, наверное, не бывает даже после войны... Точное количество погибших пока не известно. Кроме того, многие взяты в плен»
«Великий Туркестан»
2 апреля 1918 года
Автор Салават Исхаков считает, что именно из-за разгрома Кокандской автономии, советское правительство столкнулось с басмачеством. Тем не менее, падение мусульманской автономии предопределило дальнейшее продвижение большевиков в Центральную Азию, что в значительной степени повлияло на судьбу других мусульманских государств в составе России.
Именно разгром Кокандской автономии, по мнению автора, символизирует конец национально-революционных движений центральноазиатских тюркских народов в начале ХХ века. Кроме того, последствия этого разгрома стали причиной утраты доверия местного населения к Советской власти.
