Информация о происхождении и ранней истории древних тюрков носит в основном легендарный характер. В то же время не вызывает сомнений, что в основе тюркских преданий, зафиксированных в различных источниках, лежали отзвуки каких-то подлинных событий. Не случайно в них фигурируют подлинные народы и реальные географические местности. Анализ древнетюркских мифов способствует, если не достоверной реконструкции, то по крайней мере формированию общего представления об истоках происхождения древних тюрков. По версии, получившей, пожалуй, самое широкое распространение в литературе и современной культуре тюркских народов, в древности одно из племен хунну, жившее на западном берегу Западного моря, подвер- глось нападению врагов и было полностью истреблено. Уцелеть удалось лишь десятилетнему мальчику. Враги отрубили ему ноги и бросили умирать в травянистом озере рядом с пепелищем разоренного кочевья. От неминуемой гибели ребенка спасает волчица, выкарм- ливающая его мясом диких животных. В дальнейшем в результате возникшей связи волчица беременеет от мальчика. Через некоторое время правитель враждебного народа, уничтожившего племя хунну, узнав о чудесном спасении хуннского отпрыска, посылает своих людей с приказом убить мальчика. Воины выполняют повеление, пытаясь также убить и волчицу, но ей удается спасти свою жизнь. Она бежит на восток, в горы, расположенные к северо-западу от Гаочан. Там волчица находит убежище от преследователей: «В горах находится пещера, а в пещере есть равнина, поросшая густой травой на несколько сот ли окружностью. Со всех четырех сторон пещеры лежат горы»1. Как совершенно справедливо отметил Л. Н. Гумилев, речь здесь идет, скорее, о долине 2.

Здесь волчица рожает сразу десятерых сыновей. Возмужав, они женятся на гаочанских женщинах. Самый умный и деятельный из сыновей волчицы по имени Ашина становится главой этого большого семейства, быстро увеличивающегося в численности и превращающегося в племя. В знак почтения к матери
новый вождь над воротами своего лагеря вывешивает знамя с волчьей головой. Один из потомков Ашины – Асянь-шад становится инициатором переселения своего племени к горе Цзиньшань (Золотая гора), где признает себя вассалом жуаньжуаней. С этого времени основным промыслом
племени становится добыча и обработка железа. Тогда же за ними закрепляется название «тюрк». Традиционно в научных трудах Гаочан, согласно китайскому источнику «Вэй Шу», отождествляется с Турфаном. Соответственно считается, что большое влияние на тюрков в начальный период оказало мест-
ное оседлое население. Например, С. Г. Кляшторный отмечает, что «Ашина за время жизни в Восточном Туркестане восприняли в свой состав новую этническую группу – смешались с местными жителями. На территории, где жили Ашина, с конца III века до 460 года преобладало иранское (согдийское) и тохарское (индо-европейское) население, повлиявшее на язык и культурные традиции Ашина. Именно здесь было положено начало тесным тюрко-согдийским связям, оказавшим огромное воздействие на всю культуру и государственность древних тюрков»3.
Упомянутая в предании гора Цзиньшань также практически безоговорочно отождествляется с Алтаем. Таким образом, маршрут тюрков выглядит следующим образом: Западный берег Западного моря – Турфан – Алтай. Однако существует точка зрения, что в реальности
Гаочан являлся самостоятельным государственным объединением и находился южнее Турфана. Автор данной, хорошо аргументированной версии Л. А. Боровкова отмечает, что в конце V – начале VI века, «владения маленького царства Гаочан тянулись узкой, менее 100 км, полосой с юга на север менее чем на 250 км. На юге у оз. Пучанхай (оз. Лобнор) оно соседствовало с государством Тугухунь (Цинхай), во второй
половине V в. овладевшим землями бывших царств Шаньшань (Чарклык) и Цемо (Черчен). На севере у гор
Таньханьшань (хребет Чолтаг) проходила граница царства Гаочан с телэ-гаоче, обосновавшимися в конце V века на землях бывшего царства Чеши переднее, т. е. в районе Турфана и к западу и востоку от него. На западе Гаочан соседствовал с государством Яда, владевшим землями Яньци (Карашара), на северо-западе с Жужаньским каганатом, занимавшим земли к северу от Иу (Хами). На востоке, в районе Иу и Дуньхуана, подступали к Гаочану владения империи Вэй»4. В свою очередь гору Цзинь-шань Л. А. Боровкова локализует местностью севернее современного Хами в «отрогах хребта Карлыктаг, где-то по соседству с ним»5. В последние годы позиция Л. А. Боровковой разделяется также и другими учеными. Помимо прочего это означает также, что контакты и смешение тюрков с другими этническими группами в ранний период истории (женитьба сыновей волчицы на гаочанских женщинах) имели принципиально иной характер, нежели это представлялось прежде. Гаочан населяли потомки китайских колонистов, за длительное время подвергшиеся существенному влиянию соседних тюркских племен: «Одеяние мужчин сходно с тюркским. Женщины носят юбки и шугаи; волосы собирают в пук на голове. Обыкновения и управления несколько сходны с китайскими. Их вооружение состоит из лука со стрелами, сабли, щита, лат и копья. Письмена их одинаковы с китайскими; но вместе с тем употребляют и тюркское письмо. Из священных книг имеют древние стихотворения [Ши- цзин], Лунь-юй, и книгу о повиновении родителям [Сяоцзин]. Определены казенные учителя для образования юношества. Хотя хорошо изучаются читать по-китайски, но все говорят тюркским языком»6.
Соответственно, попытки преувеличить иранское, тохарское, согдийское влияние в начальной стадии сложения древних тюрков, например путем установления «сакской этимологии» слова Ашина, выглядят весьма натянутыми. Остается неясным вопрос с локализацией Западного моря, на западном берегу которого жило истребленное племя хунну. Под названием «Сихай» в китайских источниках в разные периоды фигурируют различные водоемы: Куку-нор, Иссык-куль, Балхаш, Аральское и Каспийское моря. С. Г. Кляшторный и Д. Г. Савинов, исследуя данный вопрос, отмечают, что в указанное время «это название уверенно локализуется применительно к обширной дельте р. Эдзингол (предгорья Гобийского Алтая), протоки которой впадают в озера Гашуннор и Согонор, окруженные множеством мелких озер и солончаковыми болотами»7.
Однако в таком случае получается, что волчица бежала не на восток, а на запад. На наш взгляд, допу-стимым предположением в данном случае является отождествление Сихай с озером Балхаш в древности и
средневековье, считавшимся морем, откуда на восток, на территорию современного Синьцзяна бежала волчи-
ца. Дополнительным аргументом в пользу этой версии является существование в том же регионе хуннского государства Юэбань, распавшегося в 490 году под ударами телесских племен. Возможно, что в легенде были отражены драматические страницы заключительного этапа истории данного государства. Второе предание гласит, что корни тюрков восходили к племени Со, живших на севере от хунну. Вождем этого племени являлся некий Апанбу, имевший многочисленных братьев. Среди них был также Ичжи-ни-нишыду, являвшийся сыном волчицы и обладавший способностью управлять погодой. Вследствие неразумного управления Апанбу племя Со было разгромлено врагами. Но Нишыду благодаря своей магии сумел уберечь своих людей. Нишыду имел двух жен, одна из которых была дочерью духа лета, а другая – дочерью духа зимы. Преемником Нишыду стал его старший сын Надулу-шад, унаследовавший от отца магический дар и укрепивший свое владение. После смерти Нишыду власть унаследовал его младший сын Ашина, превзошедший братьев в состязании и принявший новое имя Асянь-шад. Преемником Ашины стал его сын Туу. Считается, что под именем племени Со в данном случае фигурирует одно из сяньбийских племен, но-
сившее то же самое название. В то же время в предании привлекают внимание характерные особенности, присущие верхушке племени. И вновь невольно напрашиваются аналогии с северо-хуннским государством
Юэбань. Китайский источник сообщал, что в данном владении «есть такие волхвы, которые во время жу-
жаньских набегов могли производить продолжительный дождь, сильный буран и даже наводнение. Из жужаньцев 2/10 и даже 3/10 тонули или погибали от стужи»8.
Сохранилась и третья версия происхождения тюрков. В ней отсутствуют элементы мифологии и возможно, что это было отражение позиции древних китайских ученых. Согласно этому мнению, тюркское
племя образовалось из смешения разных родов, населявших Северную Лян, – последнее государство хунну
в Северном Китае. Там же оно получило название «ашина». Когда император Северной Вэй Тай У-ди в 439 году совершил успешный поход на Северную Лян, племя ашина бежало к жуаньжуаням и стало занимать-
ся добычей железа на Алтае. В первую очередь обращает на себя внимание отмечаемая двумя из трех преданий прямая связь между хунну и древними тюрками. Причем эта связь всячески проводится также и в других китайских источниках. Отмечая данный факт, Е. И. Кычанов пишет: «Государь тюрков носил титул каган, который «был подобен древнему шаньюй». Жена кагана имела титул «катун» (кэхэтунь), что значило «то же, что и древняя яньчжи». Неизвестно, кто так полагал, сами ли тюрки, информаторы
китайцев или китайцы, мысленному взору которых открывалась к тому времени уже многовековая исто-
рия Центральной Азии, но действительно непонятно, кто увязывал традиции тюрок с гуннской традицией, делал их продолжателями гуннов. Известно, например, что одержав верх над тюрками, танские власти в
30-х годах VII в. назначили двух представителей дома Ашина на гуннские должности. «Ашина Чжун получил
должность цзосянь вана, а Ашина Нишу – должность юсянь вана». В данном случае гуннские традиции явно насаждались китайцами. Когда в 696 г. каган Мочжо разбил киданей, императрица Ухоу пожаловала ему титул шаньюя – Тецзинь цзедилиши да шаньюй. Таким образом, китайцы если не придумали сами, то поддер-
живали традицию сопоставления «гунны – тюрки»9.
Думается, что устойчивые представления о связи хунну и тюрков явно были не случайны и не являлись плодом искусственных конструкций. Крушение последних государств хунну и появление на исторической арене древних тюрков разделяет промежуток времени всего в несколько десятилетий. Связь между хунну и тюрками была просто очевидна и не требовала особенного обоснования, что и нашло соответствующее отражение в источниках. Остается неясным вопрос: на основе какой из ветвей хунн сложилось первоначальное ядро древних тюрков: северной (Юэбань) или южной (Северная Лян)? Впрочем, вполне допустимо, что на Алтае произошло объединение остатков хунну из обоих разгромленных государств. 

Возникновение Тюркского каганата

Разработка железных рудников и развитое кузнечное дело позволили накопить ресурсы и набрать силу
небольшому племенному объединению. Несмотря на то, что какая-то часть железа и железных изделий
поставлялась безвозмездно в качестве дани жуань-жуаням, его оставалось достаточно, чтобы продавать соседям, а также использовать для собственного вооружения. Отличительной чертой тюрков стало наличие отрядов тяжеловооруженной латной конницы. Потомки воинственных хунну хорошо помнили о славе своих предков и не желали довольствоваться своим зависимым положением. Если первые правители древних тюрков носили титул шад (наместник), то правивший в начале VI века древними тюрками Туу уже именовался «великим ябгу» («джабгу»), что свидетельствовало о возросшем уровне политических претензий. Его сын Бумын, ставший правителем древних тюрков в 534 году, продолжил линию отца, направленную на строительство собственной государственности. Важную роль во всех событиях играл также младший брат Бумына – Истеми, что подчеркивается в текстах рунических письменных памятников. В конце 30-х – начале 40-х годов VI века тюркские отряды стали совершать набеги на окраины Западной Вэй. Вскоре выяснилось, что главной причиной этих вторжений является нужда кочевников в торговом обмене с Китаем, чему препятствовали пограничные власти. Правитель Западной Вэй Вэнь-ди, нуждаясь в союзниках против Восточной Вэй и жужаней, заинтересовался появлением нового народа и решил направить в 545 году посольство к правителю тюрков – Бумыну. Свидетельство китайского источника хорошо демонстрирует, какие настроения царили в это время среди тюрков: «В орде все начали поздравлять друг друга, говоря: ныне прибыл к нам посланник от великой державы: скоро и наше государство возвысится»10.
В ответ Бумын снарядил ответное посольство, прибывшее в Чанъань в 546 году. Зарождающееся тюркское государство установило свои первые дипломатические отношения. В том же году Бумын впервые наглядно продемонстрировал свою военную силу, разбив большое войскотеле, направлявшееся в поход на жужаней. Этим шагом он еще более усилил свои позиции. 50 тысяч семей теле признали себя подданными тюркского ябгу. Фактически Бумын уже считал себя правителем нового государства. Для полного формального призна-
ния тюркской политической элите оставалось только породниться с другими правящими домами. Бумын обратился с соответствующей просьбой к жужанскому кагану Анагую. Но последний не только отказал, но
и дал ответ, в оскорбительной форме назвав Бумына своим «плавильщиком». Тюркский каган в гневе приказал казнить жужанского посланника, доставившего ответное послание. Война стала неизбежной. Зато правитель Западной Вэй – Вэнь Ди отнесся к аналогичному предложению благожелательно и в 551
году выдал замуж царевну Чанле за тюркского ябгу. В начале следующего года Бумын выступил в поход на жужаней, и в скоротечной войне тюркская латная конница показала свое подавляющее превосходство над жужанской легкой кавалерией. Не снеся позора поражения от своего недавнего вассала, Анагуй покончил жизнь самоубийством. В том же году Бумын был поднят тюркской знатью на белой кошме и провозглашен Иль-каганом, а его супруга получила титул Хатун. Новое государство было построено. Через несколько месяцев после восшествия на престол Бумын скончался. Его преемником стал его сын Кара, правивший под именем Иссык-хана. Он успел нанести поражение новому жужанскому правителю Дыншуцзы, пытавшемуся возродить былую мощь степной державы, но вскоре также скончался. Новым каганом стал младший брат покойного кагана – Кушу, вошедший в историю под своим тронным именем Мукан-каган. Он стал одним из самых выдающихся правителей Тюркского каганата, превратив еще, по сути, безвестное государство в могущественную империю. Китайские источники описывали его следующим образом: «Он имел необыкновенный вид: лицо его было около фута длиною, и притом чрезвычайно красное; глаза как стеклянные. Он был тверд, жесток, храбр и много ума имел; занимался больше войною… С востока от Корейского залива до западного моря до 10 000 ли, с юга от Песчаной степи на север до Северного моря, от пяти до шести тысяч ли, – все сие пространство земель находилось под его державою. Он сделался соперником Срединному царству»11.

Мукан-каган вел войну сразу на несколько фронтов. На востоке он за три года покончил с остатками жужаней, а затем занял земли киданей. В северных землях тюрки подчинили себе государство Цигу12, на западе была разбита держава Иду (Яда)13.
Два соперничающих северо-китайских государства – Чжоу и Ци, по сути, превратились в данников тюркского кагана. Согласно сохранившимся сведениям, Чжоу ежегодно поставляли 100 тысяч кусков шелка Мукан-кагану. Вероятно, что «подарки» Ци не уступали в объеме. Успешнее всего развивалась экспансия на западном направлении, где армией руководил младший брат Бумын-кагана и дядя Мукан-кагана – Истеми, носивший титул ябгу-кагана и расположивший свою ставку в бывших «усуньских землях». «Самым сильным, отважным и мощным из турок был хакан Синджибу14, и у него было больше всего войска»15,
– сообщал Ат-Табари в «Истории пророков и царей». Преследуя остатки жужаней, в 555 году тюрки достигли Западного моря, но дальнейшее наступление было прервано произошедшим конфликтом с эфталитским правителем Гатфаром16.
Подробности данного инцидента сохранились в иранском эпическом произведении «Шахнаме». Как сообщает Фирдоуси, Истеми-джабгу (фигурирующий под именем Чина хакан) решил установить дипломатические отношения с персидским шахом Хосровом I (Кесром), направив к нему большой караван со своими посланниками. Путь дипломатической миссии пролегал через земли эфталитов. Известия о следующем в Иран тюркском посольстве вызвали обеспокоенность эфталитского правителя. Как повествует Фирдоуси, Гатфар, собрав своих приближенных, обратился к ним со словами: Коль дружбу сердечную Чина хакан
Завяжет с владыкой, в чьей власти Иран,Нас дружба их сгубит. С обеих сторон Ворвутся, и будет наш край разорен. Нам должно набег учинить, окружить Посланца хаканова жизни лишить. Мнение царя было одобрено, и тюркское посольство было перебито эфталитским военным отрядом. В живых остался лишь один человек, доставивший печальную весть Истеми-джабгу. Вполне возможно, что опасения Гатфара были оправданы, и тюрки действительно желали заключить военный союз с Ираном, направленный против эфталитов. Однако своим поступком он не только не предотвратил этого союза, а, напротив, ускорил его. Истеми-джабгу прекратил военные действия против жужаней (аваров), чтобы бросить войска в Среднюю Азию. По словам Менандра Протектора, тюркский правитель заявил, что авары «не птицы, чтобы, летая по воздуху, избежали мечей тюрок, и не рыбы, чтобы, нырнув в глубину моря, исчезли в волнах, а они бродят по земле. Когда я кончу войну с эфталитами, нападу на аваров, и они не избегнут моих сил»17.

Истеми все же заключил союз с Хосровом, скрепленный междинастическим браком. Дочь тюркского
джабгу стала женой иранского шаха. В ходе переговоров стороны согласовали свои действия в предстоящей войне.
Согласно сочинению Абу Ханифы Ад-Динавери войска иранского шаха начали наступление первыми
в 562 году, захватив ряд эфталитских провинций: Тохаристан, Забулистан, Кабулистан и Саганийан18.
Но основная тяжесть войны выпала на тюркскую армию. Это признавал и сам Хосров, сообщая в Кон-
стантинополь, что разрушил власть эфталитов, но покончили с ними тюрки19.
Развивая наступление, Истеми-джабгу овладел Шашем (совр. Ташкент), Ферганой, Самаркандом, Кешем (совр. Шахрисабз), Несефом (совр. Карши), Бухарой20.
Решающее сражение между эфталитской и тюркской армиями, согласно «Шахнаме», имело ожесточенный характер и продолжалось семь дней, в течение которых ни одна сторона не могла взять верх. На восьмой день началась сильная пыльная буря. Тюрки находились спиной к ветру, а эфталитам он бил прямо в
глаза. Не выдержав, эфталиты дрогнули и побежали 21.
В ходе войны погиб и сам правитель эфталитов. Однако вскоре между недавними союзниками, со-
вместными усилиями разрушившими эфталитскую державу и разделившими ее территорию, начались се-
рьезные разногласия. От северо-китайских государств тюрки ежегодно получали около 200 тысяч кусков шелка, что существенно превышало их потребности. Самым выгодным рынком сбыта этого шелка была Византия, и поскольку в причерноморских степях властвовал возникший в 562 году Аварский каганат, торговать с ней можно было только через Иран. Однако Иран сам являлся крупным производителем шелка и воспринимал враждебно предложения тюрков. После окончания победной войны Истеми-джабгу
направил посольство под началом согдийца Маниаха вместе с большим караваном шелка в Иран, чтобы
договориться о транзите товаров. Хосров I, выкупив весь шелк, приказал сжечь его на глазах у послов и купцов, наглядно продемонстрировав свое отношение к предложению. Однако Истеми-джабгу направил новое посольство, пытаясь убедить своего зятя разрешить торговлю. В этот раз переговоры вели тюрки менее склонные к дипломатическим выражениям. Шах вновь ответил в наглядной форме. Тюркские послы были отравлены и почти все погибли. Выжило лишь четыре человека. Иранцы цинично заявили, что тюрки, привыкшие к холоду и снегам, просто не сумели выдержать летнего зноя.
Истеми-джабгу стал готовиться к войне одновременно против Ирана и Аварского каганата. Параллель-
но была установлена связь с Византией – потенциальной покупательницей шелка и естественной военной
союзницей. В начале 568 года первое тюркское посольство под руководством Маниаха прибыло в Константинополь и предложило заключить договор о взаимной торговле и военном союзе против персов и аваров. Византийский император Юстин II был обрадован неожиданному союзнику, поскольку сам готовился к войне как с Ираном, так и с Аварским каганатом. Не мешкая, он отправил ответное посольство во главе с полководцем Земархом, также удостоившееся особой почести при дворе Истеми-джабгу. В дальнейшем Византия и Тюркский каганат часто обменивались послами, согласовывая свои действия против общих противников. В ходе войны, начатой в 568 году, тюркская армия перешла Амударью, взяла несколько городов, но вскоре отступила обратно в связи с тем, что не смогла преодолеть сеть пограничных укреплений персов, созданных еще для зашиты от эфталитов. В 571 году тюрки и персы заключили мирное соглашение и договорились о четком разграничении территории. Гораздо успешнее обстояли дела на аварском фронте. К 571 году тюркские войска овладели территорией Северного Кавказа и вышли к Боспору. Северный путь для торговли с Византией был открыт. 

Государственное устройство и военная организация Тюркского каганата Свою державу сами древние тюрки именовали Эль. В рунических памятниках фиксируются также торжественные формы: Вечный Эль, Божественный Эль. Себя древние тюрки называли кок-тюрками – небесными тюрками.

Главным символом Вечного Эля была золотая голова волка, украшавшая знамена. Так выражалось уважение к памяти о праматери волчице и подчеркивалось военное превосходство тюрков. В текстах рунических надписей тюрки уподобляются волкам, а их противники сравниваются с овцами. Элитные отряды
тяжелой конницы также носили название бори – волки. Верховным правителем Эля – каганом мог быть только представитель династии Ашина. Каган считался представителем сакрального рода, сотворенного по воле Тенгри. Хотя власть кагана передавалась по наследству, существовал торжественный обряд интронизации, в котором принимали участие сановники и родоплеменная знать. Кагана поднимали на кошме и 9 раз проносили по кругу по направлению движения солнца. Все представители правящего рода именовались тегинами – «принцами крови». Только они могли претендовать на высшие после кагана государственные посты джабгу и шадов, под властью которых находились основные области каганата. Управление на разных уровнях государственной власти осуществляли эльтеберы, еркины, тарханы, тутуки и другие должностные лица. Государственные должности могли переходить по наследству либо приобретаться в силу личных заслуг перед государством и обществом в качестве храбреца (алып) или мудреца (бильге).
Тюркские законы (Тору) были кодифицированы. Описывая владение Кан, китайские источники сообщали, что в нем «находится тюркское уложение, хранимое в храме. При определении наказания берут сие уложение и решают дело»22.
Высшей мерой наказания, смертной казнью, карались наиболее серьезные преступления против го-
сударства (мятеж, государственная измена), против личности (убийство), против нравственности (связь с замужней женщиной) и против собственности (кража спутанной лошади). В случае совершения особо тяжких преступлений могла применяться коллективная ответственность, и вместе с преступником могли казнить всех его родственников. Остальные преступления наказывались штрафами и выплатами в пользу потерпевшей стороны. Так, виновный в краже скота должен был возместить ущерб в десятикратном размере либо отдать свою дочь. Принципы государственной организации Тюркского каганата носили ярко выраженный военный характер. Политические институты, законодательство, экономическая организация, государственная идеология – все было подчинено главной цели – подготовке к войне и ведению военных действий. Все сановники, наместники, управляющие в военное время становились командирами конкретных боевых единиц. Каждый мужчина являлся воином. «За славу считают умереть на войне, за стыд – кончить жизнь от болезни»23, – характеризовали нравы тюрков китайские источники. Только таким образом Тюркский каганат мог противостоять земледельческим государствам, располагавшим многократно превосходящими мобилизационными возможностями. Советник тюркских каганов Тоньюкук говорил: «Тюркский народ по численности не может сравниться и с сотою долею народонаселения в Китае, и что он может противостать сему государству, этому причиною то, что тюрки, следуя за травою и водою, занимаются звероловством, не имеют постоянного местопребывания и упражняются только в военных делах»24.
Смелые, превосходно владеющие оружием и дисциплинированные, тюркские воины производили боль-
шое впечатление на очевидцев. «Если тысяча тюркских всадников натянут тетиву и выстрелят одним разом — тысяча всадников будут сражены, и после такого натиска от войска ничего не останется. Ни хариджиты25,
ни бедуины не могут так стрелять на скаку, тюрок же одинаково метко стреляет и зверя, и птицу, и мишени
во время соревнований, и людей, и неподвижные чучела, установленные изображения, и хищных птиц. Стреляя, он заставляет лошадь скакать вперед и назад, вправо и влево, вверх и вниз. Он успевает пустить десять стрел прежде, чем хариджит успеет пустить одну. Его конь взлетает на склоны гор и опускается на
дно ущелий с легкостью, недоступной хариджиту даже на ровной местности. У тюрка четыре глаза: два спе-
реди и два на затылке»26, – восторженно писал в своем сочинении Ал-Джахиз. Древние тюрки оказали колоссальное влияние на развитие вооружения и военного искусства средневековья. Ю. С. Худяков отмечает: «Одержав многочисленные военные победы в кочевом мире и подчинив практически все кочевые племена степного пояса Евразии, древние тюрки стали законодателями мод во всем, что было связано с военным делом. На их оружие, воинское и конское снаряжение, военно-организационную структуру стали ориентироваться и заимствовать их кочевые вассалы и многие оседлые народы, входившие в непосредственное военное соприкосновение с могущественной древнетюркской военной державой – Первым Тюркским каганатом27.
Основу тюркской армии составляла легкая кавалерия, начинавшая каждое сражение. Не вступая в ближний бой, всадники осыпали противника градом свистящих стрел из тугих луков. Главной задачей было поколебать враждебные войска, заставить их каким-то образом нарушить строй, чтобы выявить место для атаки. «Если тюрки сколотились в войско, то слабое место противника в бою видит каждый, если же такого места не будет, и ничто не будет их прельщать, и появится мнение отойти, то к такому выводу придут все, и все поймут его правоту»28, – писал по этому поводу
Ал-Джахиз. Когда боевые порядки врага оказывались поколеблены и обнаруживалась брешь для удара, в атаку шли закованные в доспехи элитные отряды «бори», вооруженные длинными копьями. Они должны были смять противника и решить исход сражения. Одним из революционных изменений в области военного дела, получивших распространение впервые именно в тюркских армиях, стало использование седла с жестким остовом и стремян. Опора для туловища и ног существенно увеличивала силу удара колющего и рубящего оружия кавалериста. Удобным и эффективным оружием нового типа, созданным тюрками, стала изогнутая сабля, позволявшая наносить быстрые и опасные удары в ближнем бою. 

Распад Тюркского каганата

В 572 году умер верховный правитель Мукан-каган. На престол взошел его младший брат и последний из
живых сыновей Бумын-кагана – Таспар-каган. Он продолжил политику своих предшественников, направ-
ленную на укрепление государственности, умело играя на противоречиях между северо-китайскими государ-
ствами и не давая усиливаться ни одному из них. В то же время при внешнем блеске Тюркского ка-
ганата, безусловно ставшего в ряд одних из самых могущественных государств мира, именно в период правления Таспар-кагана во внутренней политике происходили события, оказавшие в последующем большое влияние на процессы дезинтеграции в Тюркском каганате. Первым событием в этом ряду необходимо назвать принятие буддизма Таспар-каганом. Как сообщается в китайских источниках и тексте Бугутской стелы, при тюркской ставке был сооружен буддийский храм, где стали совершаться богослужения. Руководил воз-
никшей религиозной общиной известный индийский монах Чинагупта. Как отмечает китайский летописец, «Тобо также сам держал посты, обходя вкруг храма читал молитвы и сожалел, что он не в Китае родился»29. Но основная масса тюркской знати не разделила пылкого увлечения верховного правителя чужеземным учением и, по всей видимости, отнеслась к новшествам со скептицизмом. Для многих каган стал отступником от традиций предков, уважение к нему в частности и к власти в целом со стороны общества снизилось. Большую роль также сыграла смерть Истеми-джабгу в 576 году. Победоносный завоеватель западных стран и старейшина правящего дома, чей авторитет безоговорочно признавала вся знать, являлся главной опорой, поддерживающей существующую конструкцию власти. Уход из жизни этой сильной консолидирующей аристократию личности способствовал дроблению политической элиты на различные группы. Своей административной политикой Таспар-каган невольно усиливал растущие внутренние противоре-
чия. Он назначил малых каганов, то есть фактически ввел должности соправителей. На Востоке малым ка-
ганом стал Шету, сын Кара-Иссык-кагана, на Западе Жутан – младший брат Таспар-кагана. Еще одним, причем самым сильным, тюркским правителем был Кара-Чурин, сын Истеми, правивший всей западной частью империи. Безусловно также, что предпосылки для дестабилизации и распада Тюркского каганата были предопределены с самого начала самой сутью лествичной системы наследования власти, когда на престол вступал брат после брата, а племянник после дяди. В Древней Руси, где позже установилась точно такая же система, она привела к аналогичному результату. Как отмечает Т. Барфилд, «подобная система на-следования становилась чрезвычайно уязвимой, когда власть должна была перейти к новому поколению пра-
вителей. Двоюродных братьев мало что связывало между собой, и каждая из партий могла предъявить определенные права на престол, апеллируя к тому, что ее ставленники были сыновьями каганов. Как только власть переходила к новому поколению, представители всех родственников, кроме победившей, навсегда лишались возможности наследовать престол в будущем. Теоретически все должно было быть гладко. Старший сын старшего из братьев получал право на престол после того, как все дядья умирали. После смерти его самого и его братьев престол переходил к одному из остававшихся в живых двоюродных братьев, представлявших младшую ветвь того же поколения… Однако эта модель наследования строго в соответствии со старшинством не учитывала некоторые важные проблемы политического характера. Самый старший из мужчин младшего поколения часто был сыном кагана, умершего многие десятилетия назад, в то время как сыновья недавно правивших каганов были ближе к реальной власти и могли использовать политических союзников отца в собственной борьбе. Несмотря на формально существовавшие права и привилегии, окончание правления братьев одного поколения давало возможность их преемникам, т. е. группам двоюродных братьев, побороться за престол, опираясь на свое политическое влияние и военную мощь. Внезапный упадок Первой Тюркской империи как раз в тот период, когда она достигла вершины своего военного и экономического могущества, был следствием раскола в среде тюркской знати»30.
Междоусобная распря разразилась сразу же после смерти Таспар-кагана в 581 году. Несколько месяцев каганом был сын Таспар-кагана – Амрак. Не выдержав морального давления противников, он отрекся от престола в пользу Шету. Последний в свою очередь враждовал с Тоременом, сыном Мукан-кагана. Это противостояние вскоре перешло в форму открытой вооруженной борьбы. Конец VI – начало VII века – в Тюркском каганате время постоянных внутренних столкновений и переворотов. Политическая нестабильность неизбежно вносила хаос в социально-экономическую жизнь: ухудшалось благосостояние, население
утрачивало ориентиры. Дополнительным внешним фактором давления на Тюркский каганат стало объединение Северного Китая под властью династии Суй, произошедшее в 581 г. Император Вэнь-Ди (581– 604 гг.), воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, принял активное участие в тюркских усобицах. Теперь уже тюркские каганы и претенденты на престол искали милости при дворе
императора. В 603 году после смерти Кара-Чурин-кагана Тюркский каганат распался на две части: Западный и
Восточный каганаты.